Она не знала, что делать, чего ждать от этих глаз, ее щеки запылали, а пальцы дрожали, когда она принимала кружку.
Она могла ожидать чего угодно, но только не этого полного пренебрежения к себе. В его хищном взгляде не было и малейшего намека на нежность, которая существует между любовниками. Эбби закрыла глаза, и в памяти ожили моменты прошлой ночи, тотчас затопившие ее сладостью. Нет, она просто дура. Как она могла ждать перемен! И, взяв себя в руки, Эбби подошла к мужчинам, которые рассматривали копию ее плана.
— Я думаю, что все-таки лучше отогнать машины,— снова сказал Джим.— Мы с Гарри оттащим их в перерыв.
Эбби улыбнулась и кивнула.
— Я не собираюсь оставаться здесь до утра. Я возвращаюсь в Лондон сегодня вечером,— сказал Макс.
— А я пойду соберу свои вещи,— сказала Эбби, прежде чем кто-то успел ответить.
Сдерживая себя, чтобы не побежать, она вышла из комнаты и по ступенькам направилась наверх. Когда она вошла в спальню, ее ноги стали, как желе, а дыхание, казалось, вот-вот прервется.
Закрыв дверь и совсем ослабев, она привалилась к ней спиной и широко открытым ртом глотала воздух, пытаясь уверить себя, что все случилось не с ней. Но, несмотря на уверения, это было не так. Эбби едва не разрыдалась в полный голос. Она уже знала, что такое хладнокровная связь, когда от тебя отворачиваются, как от совершенно чужого человека. Вот она, временная связь только на одну ночь, о чем он се и предупреждал!
Глотая слезы, Эбби готова была умереть. Она пыталась собирать вещи, запихивала их в чемодан, убирая постель, задохнулась от его запаха... Она содрала белье с кровати и, скомкав, засунула в сумку.
Подушка, выпавшая у нее из рук, окончательно вывела ее из равновесия. Она прижалась к ней лицом и рыдала так, как будто сердце разрывалось от боли. А в памяти звучал его голос, его ласковые, страстные слова...
Безмерная доверчивость и беспредельная гордость — вот что привело ее к падению, корила себя Эбби. Он читал ее, как книгу, он бросил ей вызов, зная, что она слишком глупа и наивна, чтобы сопротивляться. Эбби отшвырнула подушку. С самого начала Макс вел себя с ней, как искуситель, давая понять, чего именно он от нее хочет. А потом, не спеша, заманил в свои сети, как паук. Он продолжал ее терзать и мучить, хладнокровно манипулируя ею, и она попусту растратила свой драгоценный дар любви.
Эбби вытерла слезы, собрала вещи. Да, ею воспользовались самым определенным способом, ей не уделили даже целого дня. Но все-таки существовало то, за что она могла быть ему благодарна. Здравый смысл позволил ей понять, что настоящие женщины с сильным характером могут выиграть, выйти непобедимыми, общаясь с Максом Брэдли, с этим бесчувственным хищником в мужском обличье.
Эбби наконец погрузила вещи в машину и вернулась в дом:
— Я уезжаю. Увидимся утром, Джим.
Она захлопнула за собой дверь и побежала к машине.
— Пожалуйста, Регги, не подведи меня,— попросила она с отчаянием свой «рено», включив мотор и услышав только вялый кашель двигателя.— Ну, ты же хороший мальчик,— уговаривала она его, и мотор наконец затарахтел. Эбби уже приготовилась вырулить на дорогу, оглянулась на дом и вздохнула, увидев «Астин Мартин», выезжавший из-за угла.
— Только этого мне не хватало! — И Эбби нажала на педаль газа, тотчас почувствовав, как одно колесо забуксовало в глубокой луже. Она в ужасе завопила, когда машина, стоявшая сзади, ткнулась ей в бампер, и едва успела опустить стекло, чтобы выразить свое негодование, как почувствовала второй удар.
— Какого дьявола! Что ты делаешь! — Она была вне себя от ярости.
— Я пытаюсь хоть как-то выпихнуть тебя отсюда! — проорал Макс в ответ, высовываясь из окна.
Скоро этот кошмар кончится, успокаивала она себя, надо еще чуток поднажать, и колеса зацепятся за дорогу. Да, кошмар, может, и кончится, но любовь к этому человеку, которого она и любила и презирала, останется при ней навсегда.
Эбби нервничала из-за присутствия мощной машины у нее на хвосте. Дождь полил как из ведра, видимость стала нулевой, а они в такой опасной близости друг от друга. Чувство беспомощности навалилось на нее, и его голос снова зазвучал у нее в голове.
И опять нежные слова страсти, мольбы, обольщения, обещания любви.
Если бы она вдруг сама решила расстаться с этим мужчиной, она бы выбрала вместо него более достойного.
Эбби подъехала к отелю, и Макс оказался рядом. Это мешало ей. Его присутствие душило, оскорбляло, не давало сосредоточиться.
— А что для вас, мистер Брэдли? — спросила хозяйка, поворачиваясь к Максу с улыбкой, которая приберегалась для особых гостей.
— Боюсь, мне придется поехать в Лондон,— ответил Макс, улыбаясь в ответ.— Но если бы вы нам быстро организовали столик для ленча, я был бы вам очень признателен.
У Эбби на кончике языка уже вертелось замечание, что он вполне может поесть и один. Но что-то заставило ее сдержаться... Должно быть, ей очень хотелось удивить его, к тому же ее уязвленная гордость нуждалась в общении.
Хорошо, она позавтракает с ним и сделает все, что в ее силах, чтобы убедить его в том, что последняя ночь для нее, как и для него, ничего не значит.
— Я возьму вещи из машины,— сказала она хозяйке.
— Не беспокойтесь об этом, мисс Грэнтхэм. Я пошлю за ними.— Женщина указала рукой на дверь ресторана.— А я желаю вам приятного аппетита.
— Удивительно,— пробормотал Макс, когда официант подвел их к столику у окна пустынного зала.— Ты даже снизошла до того, чтобы позавтракать со мной.
— Сама не знаю почему,— ответила Эбби, с неестественным безразличием садясь за стол.
— Может, я очень чувствительный,— протянул он, просмотрев меню и откладывая в сторону,— но твой отъезд показался мне слишком внезапным.
— Да, ты прав. Ты очень чувствительный,— ответила Эбби.— Ну, уж поскольку приходится с тобой завтракать, я не могу лишить тебя последней возможности поруководить мною в выборе еды.
Он красноречиво посмотрел на нее.
— Ну что же, я буду простой омлет и зеленый салат,— сообщил он официанту и отвернулся к окну, мрачно глядя на море.
— Мне то же самое,— сказала Эбби, хотя от одной мысли о еде ее подташнивало.— Макс, я бы хотела сама заплатить за свой ленч,— сказала она.— И я подумала, что было бы неплохо заказать бутылку шампанского.
Он посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.
— Я не пью за рулем,— холодно ответил он, и его лицо снова обрело безразличное выражение.— Кроме того, я не вижу, что нам праздновать.
— Возможно, тебе нечего,— ответила Эбби, вполне владея собой.— Но мне есть. Мне много чего надо отпраздновать.
