— Нахалка! Не думай, что так просто можно пролезть в мою семью. За счастье и будущее своего сына я кому угодно наступлю на горло. И раздавить кого-то, настолько мелкого и беспомощного, как ты, не составит огромного труда.
Пока с шоком переваривала угрозу, женщина ушла. Моя уверенность вдруг сдулась, как шарик. Вдруг угрозы — не пустой звук? Я же не знаю ни кто она, ни на что способна…
И что дальше, как мне быть? Я не могу в здравом уме игнорировать злые слова самоуверенной женщины. Что мне теперь, идти прямиком к Никите и ябедничать? Наверное, стоит. Не об этом ли он хотел поговорить вчера? Деньги его мать оставила, будто специально, чтобы спровоцировать меня. Оставить тут или забрать? Не думая больше, схватила конверт и побежала прочь.
Выбежав из душного ресторана, сразу оглянулась, но стоянка уже пустовала. Черт! Ладно, отдам деньги Нику, пусть сам с ними разбирается.
Пока неспешно шла к нему, подбирала в уме наиболее оптимальные слова, но все казалось не тем. Даже в какой-то момент показалось, что не стоит оно того, но выбора все равно нет. Теперь у меня в руках долбанный конверт с деньгами! Так что придется как-то объясниться. Не могла я его оставить вот так, в ресторане! А, может…
Мысли оборвал испуганный крик людей вокруг. Я обернулась из-за резкого визга шин, но ничего не успела понять: мгновенная боль затуманила взгляд и мысли, а через секунду все это стало совершенно неважным…
* * *
Ник не мог найти себе места, его трясло так сильно, как при лихорадке. Он снова позвонил Ксюхе, но долбанный механический голос выбесил парня. Почти девять вечера, где она? Почему до сих пор не пришла?
Страх потерять свою малышку мгновенно впился в кожу иголками, вонзался так глубоко, что было тяжело дышать. Неужели Ник опоздал, и Синицына наболтала Ксюше всякой ереси? Да, нет! У него взрослая и умная девочка, она бы не поверила так просто каким-то словам. Как минимум, должна была прийти и спросить лично!
Казанцев разрывался между необходимостью поехать к Ксюхе домой и желанием остаться в квартире. Вдруг они разминуться? Он метался тигром в клетке, но в итоге плюнул. Попросит Петровича сразу позвонить, если придет Ксюша.
Ник схватил ключи с тумбочки, уже собрался уходить, как вдруг услышал звук отпирания замков. Ксюха, наконец-то! Облегчение потекло теплом по венам, но резко схлынуло, как только он увидел на пороге мать.
Она окинула его быстрым взглядом, отобрала ключи и запела дверь. Первый тревожный звоночек…
— Ма, я рад, что ты пришла и все такое, но, я спешу, — протянул ладонь.
Он нифига не был рад ее приходу, но был готов даже ноги ей целовать, если отдаст ключи и позволит выйти из квартиры. Мать медленно сняла сумку, достала из нее телефон.
— Поверь, тебе никуда не нужно. Пойдем в комнату, мне есть, что тебе рассказать.
Он напрягся всем телом, уже предчувствуя беду. Она нависла над ним осиным гнездом, который через несколько минут ударят палкой… Разве у Ника был выбор? Ему пришлось с неохотой вернуться в комнату. Мать все равно стояла столбом, загораживая собой проход. И ключи у нее в кармане, черт возьми! А второй комплект он еще три недели назад заботливо отдал Ксюше.
— Присядь, разговор будет сложный.
— Ты все знаешь, да? — усевшись, выплюнул он с упреком. — Сразу предупреждаю: Ксюху я бросать не собираюсь, никакие аргументы не заставят меня передумать!
— Тебе и не нужно. Она сама от тебя отказалась.
Ник рассмеялся до слез. Мать может говорить, что угодно. Пока он лично не поговорит со своей малышкой, не поверит. Даже если и отказалась, ничего страшного, Казанцев найдет доводы, чтобы навсегда выбить дурь из головы Ксюхи.
— Думаю, тебе будет интересно послушать вот это.
Она отдала Нику телефон, на экране он увидел любимую девочку, сидящей рядом с его матерью в кафе. Казанцев, даже не включая видео, уже заметил на лице Ксюхи боязнь. Она сидела с выпрямленной спиной, всегда так делала, когда ощущала неловкость или страх. Тяжело сглотнув, он включил запись. Малышка взяла в руки конверт и заглянула внутрь, вскоре бросила обратно на стол, заговорила с ехидством:
- Зачем мне эти крохи? Я ведь могу получить намного, гораздо больше, если продолжу быть с Никитой. А уж если забеременею, то он еще и женится на мне, и тогда я стану полноправным членом вашей семьи. Что мне какие-то пару тысяч евро, когда смогу получить миллионы.
Ник улыбался, пока слушал сладкий голос Ксюши, он согревал тело и душу. Казанцев слишком хорошо знал свою девочку, чтобы поверить в видео, вырванное из контекста. Видео, длиной в сорок секунд!
— Там есть еще одно.
Мать нагнулась и включила следующее. На нем Ксюха забирает конверт и уходит. В правом верхнем углу Ник подметил время записи: десять сорок семь.
Лишь на секунду в нем поднялась волна ярости, но так же быстро разбилась о скалы уверенности. Нет. Ксю не могла взять деньги и уйти. Он скорее поверит, что она хотела прийти к нему и швырнуть их в лицо, потребовать объяснений. Где же малышка в таком случае? Уже девять вечера!
— Пока она сама, своим ртом не скажет, что бросила меня ради денег, не поверю. Хоть сто видео состряпай, я охотнее поверю, что ты заперла ее где-то в подвале, черт возьми!
Ник подскочил с кровати и из-за вспыхнувшей внутри ярости бросил телефон матери в стену. Похуй, она себе с десяток может новых купить, если захочет.
— Правда в том, сынок, что ты никогда не умел выбирать себе ни друзей, ни девушек. Посмотри, во что превратил свою жизнь за последний год? Стриптиз, разгульная жизнь, пьянки, гулянки… Мне стоило огромных усилий удержать твое место в институте, хоть осознаешь, куда катишься? Я не для того… — Ник перебил ее с ядовитым смешком:
— Я, мне… ты слышишь себя? Где хоть что-то обо мне лично? О моих чувствах?
— Я о них и думаю! — заорала она, всплеснув руками. — Никита, поверь, через время ты скажешь мне спасибо, что уберегла от ошибок. Окончи институт, а затем сразу сыграем вашу свадьбу с Женей. Поверь, так будет лучше.
Вот откуда ноги растут! Синицына, чтоб ей подавиться роллами! Он не стал год назад мириться со спектаклем под названием «помолвка», не смирится и сейчас.
— Я да скорее геем стану, чем женюсь на Синицыной. Не люблю ее и никогда не полюблю.
— Это все ерунда, — мать махнула рукой. — Стерпится, слюбится. Она идеальная партия, между вами нет мезальянса.
— Да кого, в жопу, волнуют эти альянсы в двадцать первом веке? — Ник уже кипел лавой изнутри, и она вот-вот выльется наружу. — Запомни мои слова: ни на ком, кроме Ксюхи, я не женюсь. Точка.
— Прекрасно, — мать достала ключи и бросила их на кровать. — Больше от меня ни копейки не получишь. Живы, мальчик мой, как и другие. Как тот твой друг-неудачник со спиногрызом и больной бабкой. Такой жизни ты хочешь?
— Да хоть бы и такой, зато с тем, с кем я сам захочу! — крикнул он в сердцах.
На самом же деле, Ник до дрожи боялся лишиться всего по щелчку пальцев. Слишком привык к роскоши и считал, что так будет всегда, не зависимо от его решений и взбрыков.
Как же ему прямо сейчас не хватает совета и поддержки Ксюхи. Она часто отвешивала подзатыльник и толкала в нужное русло, говорила, что верит в него. А теперь? Верит ли она до сих пор или реально забрала бабки и свалила?
— Вот и чудно. Посмотрим, как скоро ты прибежишь ко мне обратно.
Мать ушла, хлопнув дверью. Ник мгновенно схватил свой телефон и дрожащими пальцами набрал номер Ксюхи. Он все еще был недоступен.
— Черт!
Казанцев приехал к дому малышки в рекордные сроки, но в квартире — никого. Он специально обошел дом и всмотрелся в окна. Темно. Ждал, как идиот, до раннего утра, Ксюха так и не появилась.
— Это и есть твой ответ? — прошептал он, все еще заглядывая в темные окна. — После всего, что я для тебя сделал? После того, как вывернул душу наизнанку и полюбил так сильно, что больно дышать?
Конец первой части
