Сара посмотрела многозначительно на брата, как бы приглашая взять это на заметку. «Понятно, на чьей стороне Эмма», – словно говорила она.
На стороне Марка, как всегда. Но если только Сара услышит, что Эмма познакомилась с людьми с ярмарки давно, это будет доказательством для нее, что Эмма знала об их стоянке на лугу. Тогда будет не только «ваш друг Кемпсон», будут еще «ваши друзья цыгане».
Сара сказала едко:
– Вряд ли для Эммы их присутствие зимой будет столь же неприятно, как для нас.
– Возможно, нет, – сказал Марк. Будто он не знал, на чьей стороне Эмма. Или ему все равно. Он осушил стакан и добавил: – Вы извините меня, мне надо заняться делами.
Он не оставлял ее здесь с Сарой. Эмма сказала:
– Так как единственная дорога, по которой они могли прийти, – это вдоль стен нашего дома, я тоже беспокоюсь. Надо узнать, как долго они собираются пробыть там. Пойду-ка я сама задам им несколько вопросов.
Марк выглядел удивленным. Обвинения Сары. Нотации Марка, что она должна осторожнее выбирать круг общения. Эмма почувствовала себя самостоятельной и решительной.
Она уже подошла к двери, прежде чем Марк и Сара шевельнулись. Марк мог остановить ее. У него было время, чтобы сказать: «Подожди!» Конечно, он мог догнать ее. Но он не стал этого делать. Все ее надежды рухнули.
Она перелезла обратно через забор из парка в том месте, где Марк помог ей. Соскочив на землю, она увидела Корби, идущего ей навстречу. Она предпочла бы ни к чему не обязывающую болтовню. У нее уже было одно публичное выступление сегодня. Они поравнялись.
– Срезаете путь, чтобы скорее добраться до дому?
– Собираетесь прогнать меня с вашей земли?
– Что вы, мой цветочек. Вы желанная гостья в любое время.
– Не заливайте. Лучше объясните, что происходит.
Ее щеки горели, она чувствовала это. Корби сказал бодро:
– Могу ли я предполагать, надеяться, что вы говорили с самим лордом поместья?
Ей не хотелось уводить разговор в сторону:
– Долго они тут будут пребывать?
– Пока не начнется новый сезон. До Пасхи.
Она знала, что они не тронутся с места до конца недели.
– Почему? – спросила она.
– Потому что там, где они обычно ждали, проложили автостраду.
Свободной земли становилось все меньше и меньше. Фермы, поля, здания. Транспортное строительство было важным делом, но оно пожирало землю, словно чудовище.
– Вы знали, когда купили луг? – спросила она. – Вы за этим купили его?
– Я не знал, пока мы с вами не съездили на ярмарку.
Она верила ему, зачем ему врать? Она вспомнила свою обиду.
– Вы знали прошлым вечером, а мне не сказали!
– Я хотел.
Возможно, для нее лучше, что она не знала. Тогда было бы трудно объясниться с Хардичами.
– Марк постарается их выжить любым способом, – сказала она. – Марк добьется своего.
– Я на законах собаку съел, – ответил Корби, – вырос в доме судьи – члена высокого суда. – Он слегка прикрыл свои темные глаза и улыбнулся. Марк Хардич имел власть в округе, но вряд ли это угрожало Корби. Сегодня, когда он сказал: «Держитесь подальше от моей земли», это звучало с угрозой, как если бы говорил человек, держащий в руках оружие.
Эмма не заботилась о впечатлении, которое производит; и хотя ситуация могла стать взрывоопасной, легче было сказать, чем держать камень на сердце.
– Это напоминает Дикий Запад – запрещать Марку ходить по вашей земле. Это что, местный военный конфликт? У вас вышло непроизвольно?
– Нисколько, – сказал Корби. – Мне нравится такая ситуация.
– Берете реванш?
– Чего?
– Ну, вам же запрещено подходить к конному заводу Хардичей!
– Это что, факт?
– Крисси сказала.
Корби пожал плечами:
– Возможно, он думает, что я могу украсть лошадей.
– А вы можете?
– Зачем? Они мне не сделали ничего плохого! – ответил Корби и добавил: – Зайдите к ним и поздоровайтесь снова, – сказал Корби. – Вы обидели Спарки.
Эмма не думала, что Спарки настолько чувствителен. Она сказала:
– Мне жаль, но Спарки, появляющийся без предупреждения, – это чересчур.
Корби взял ее руку, чуть выше локтя, но она отдернула ее.
– Я ходила по этому лугу и прежде, – сказала она. – Я не собираюсь наступать на кроличьи норы.
Он отстранился, отвернулся и церемонно отсалютовал «Хардич-Хаус». Эмма удивленно воскликнула:
– Для чего это вы?
– Для наблюдателей.
Сара, конечно, или, возможно, Марк. Любой мог посмотреть в окно и увидеть Корби, держащего ее под локоток. Из-за этого она и не хотела, чтобы он держал ее руку. Это будет неправильно истолковано.
Они шли к фургонам. Покачав головой, она требовательно спросила:
– Почему вы выбрали это место? Вы могли найти что угодно, нет, купили нашу мельницу. Что я сделала, что вы так портите мне жизнь?
– Как вы поступите? – спросил Корби.
Они подошли. Пока все было в рамках закона, почему бы лагерю не стоять в роще? Она сказала:
– Они должны уйти куда-нибудь. Мой отец знает?
– Да.
– И ни слова не сказал! Заговор просто! – И она не могла предупредить Марка.
Корби сказал:
– Возможно, вы не слышали. Последнее время вы витали в облаках.
Она вернулась на землю, однако. А если Марк не зайдет за ней сегодня вечером? Они собирались поужинать вместе, но если она будет ждать, а он не придет? Ей хотелось побежать к «Хардич-Хаусу» и сказать Марку, что ей жаль, он был прав. Но теперь было слишком поздно, они почти пришли.
Она уже видела Соверен и Бет. Соверен, Бет и другие в свою очередь наблюдали за Эммой и Корби.
Эмма спросила:
– Какая медаль у Спарки? На стороне мира или войны? Что я скажу ему?
– Попытайтесь улыбнуться, – сказал Корби, – он растает.
Она улыбнулась:
– Вы обещаете?
– Я обещаю, – подтвердил он.
Она подошла к Спарки. Тот прислонился к дереву и чистил ногти перочинным ножом.
– Привет снова, – сказала она.
Спарки обдумал проблему и, не тратя времени впустую, напрямую спросил:
– Так вы не девушка Корби, что ли?
– Нет! – сказала она с нажимом.
– Не девушка Корби? – Хамстер не мог понять этого. Хамстер… три месяца тюрьмы за отсутствие лицензии! Вот радовалась бы Сара, узнай она!
– Корби, скажите им! – Эмма просила его подтвердить. – Ваша земля, ваша мельница, но не ваша девушка.
Это было то, за чем она вернулась к палаткам с Корби. Тогда, на ярмарке, все были уверены, что между ними что-то есть. Неразумно было отрицать это тогда, поднимая шум вокруг. Но если бы она знала, что они приедут в Хардичи, она бы сразу дала им понять.
– Не моя, – подтвердил Корби.
Хамстер бормотал:
– Он любит только себя, любит приказывать.
Эмма прервала его холодно:
