— Сразу после завтрака. — Алан бросил на нее внимательный взгляд. — Я оставил в офисе несколько документов для перепечатки, но не напрягайся слишком сильно. Это дело не срочное, а вид у тебя все еще утомленный. И, пожалуйста, не езди верхом в мое отсутствие. Это может быть опасно.
— А купаться в бассейне мне без тебя можно? — оскорбленно спросила Морин.
— Ну если только под присмотром Марии, — невозмутимо ответил он, но, заметив ее негодующий взгляд, не выдержал и рассмеялся. — Веди себя хорошо, — добавил он, вставая с места. — До встречи. — И, не оглядываясь, вышел из гостиной.
Морин, обиженная и возмущенная, осталась за столом. Как он мог бросить ее вот так, совсем одну! Именно тогда, когда она поняла, что хочет быть рядом с ним! Услышав гул поднимающегося в небо самолета, который уносил от нее Алана, Морин с трудом сдержала слезы.
Есть опять совершенно не хотелось. Морин с трудом заставила себя проглотить пару гостов с чаем.
— Вы совсем ничего не едите, сеньорита, — посетовала Мария, убирая со стола. — Может быть, вы плохо себя чувствуете?
— Со мной все в порядке, спасибо, — улыбнулась Морин, поспешно смаргивая слезинки. — Просто никак не могу привыкнуть к здешнему климату.
Алана не было целую неделю. И, хотя Морин скучала по нему, все же ее жизнь на станции протекала спокойно и приятно. Каждое утро после завтрака она отправлялась в офис и работала до обеда. А потом гуляла по саду, плавала в бассейне, сидела по вечерам на веранде.
Морин подружилась с мальчиком, работавшим на конюшне, и часто приходила посмотреть на лошадей, и покормить их хлебом и сахаром, но все же не смела ослушаться Алана и не каталась, да без него и не хотелось.
Укладываясь спать и закрывая глаза, она каждый раз видела перед собой его мужественное лицо, представляла его взгляд… В ее мечтах Алан всегда смотрел на нее нежно и ласково. Вряд ли он когда-нибудь посмотрит так в реальной жизни.
Вот только акклиматизация все никак не заканчивалась.
— Посмотрите на себя, сеньорита, — негодующе заметила Мария субботним утром. — Вы так осунулись! И опять у вас синяки под глазами. Вы снова плохо спали?
— Да, не очень хорошо, — вяло согласилась Морин. — Я, пожалуй, пойду прилягу сейчас.
— Так и поступите, сеньорита, — наставительно сказала Мария, составляя на поднос тарелки с почти нетронутой пищей.
Поднявшись к себе, Морин улеглась на диван с твердым намерением минут через десять встать и пойти в офис. Когда она открыла глаза, часы подсказали ей, что прошел, по меньшей мере, час. Морин села, потирая лицо, и вдруг замерла, прислушиваясь. Что-то изменилось в доме.
Снизу раздавались оживленные голоса Марии и Пабло. И, кажется, она слышала во сне шум самолета. Или ей это только приснилось?
Морин вскочила с дивана. Сонливость как рукой сняло — ей хотелось петь, смеяться, прыгать! Наскоро причесав волосы, она пулей вылетела из комнаты и сбежала вниз по лестнице. Но в доме Алана не было. На веранде тоже.
Она скорым шагом дошла до офиса — пусто. Может быть, ей просто померещилось? На Морин вдруг снова навалилась усталость. Уже медленно она добрела до бассейна и резко остановилась, чувствуя, как кровь приливает к щекам и начинает биться сердце.
Алан был в бассейне. Он быстро плыл в ее сторону, сильно взмахивая руками, как профессиональный пловец. Коснувшись бортика, он легко поднялся по лесенке — стройный и загорелый, как морской бог, — а затем вдруг смешно встряхнул мокрой головой, рассыпая вокруг мелкие брызги.
Морин звонко рассмеялась, и тут Алан наконец-то заметил ее. Его горячий взгляд словно пронзил ее насквозь, но Морин продолжала беззаботно улыбаться.
Алан подошел к лежаку и, взяв с него полотенце, слегка обтер им свое сильное бронзовое тело. Лишь после этого он приблизился к Морин, по-прежнему не отводя от нее взгляда.
— Как прошла поездка? — спросила она весело.
— Отлично. — Алан бросил полотенце обратно на лежак. — Но я рад, что вернулся.
Он наклонился и поцеловал Морин в губы. Ощущение счастья и возбуждение захлестнули ее, но Алан вдруг отстранился.
— Ты приняла какое-то решение относительно нас с тобой и наших отношений?
— Да!
Сейчас, когда она была так рада его возвращению, все ее глупые страхи и сомнения отступили куда-то на задний план. Она хотела находиться рядом с Аланом, ощущать его поцелуи, его руки, его ласки. А потом — будь что будет.
Ее взгляд и улыбка говорили сами за себя, и Алан улыбнулся в ответ, чувствуя, как наливается тяжестью все его тело.
— Я готов прямо сейчас отправиться в спальню, — сказал он. — Но, боюсь, вокруг слишком много народу. Не будем никого пугать своей безудержной страстью. Дождемся вечера.
Морин, вспыхнув, отшатнулась, и Алан усмехнулся.
— Но в семь Мария и Пабло уходят в церковь, а конюх идет домой, — добавил он многозначительно, беря ее руку. — А до этого времени мы можем поехать покататься. Арес, я думаю, уже заждался меня.
Лошади несли их по степи точно на крыльях, и они почти не разговаривали друг с другом, но обоим достаточно было взглядов — жарких, воспламеняющих, заставляющих думать только об одном.
Мария оставила на столе прекрасный ужин, но ни Алан, ни Морин почти не прикоснулись к еде. Они вместе убрали тарелки.
— Я хотел бы отнести тебя наверх на руках, — произнес Алан. — Но не доверяю себе. Я просто боюсь дотронуться до тебя раньше времени, потому что, дотронувшись, уже не выпущу тебя из объятий.
— Я понимаю тебя. — Кровь громко стучала у Морин в висках. — Конечно, заняться любовью на кухне — очень романтично, но Марии может не понравиться, если мы у нее что-нибудь разобьем или опрокинем.
Алан, рассмеявшись, пошел вперед. Морин шла позади, дрожа от волнения. Сейчас она могла признаться себе, что с той незабываемой ночи мечтала об этом моменте постоянно. Она хотела этого, ради этого она приехала сюда, на станцию. Ее ум не сразу осознал то, что с ней происходило, а тело — тело все поняло сразу.
Но, войдя в спальню, Морин вдруг растерялась. Она замерла посреди комнаты, не решаясь обернуться и посмотреть на Алана. Потом робко повернула голову — и вздрогнула, увидев, что он уже обнажен и готов к любви.
— Не пугайся, — проговорил он хрипло. — Я и сам не понимаю, как тебе удалось пронять меня до такой степени. Всю эту неделю я думал только о тебе, скучал по тебе, мечтал о тебе, все время порывался позвонить только для того, чтобы услышать твой голос.
Конечно, это признание не было признанием в любви, но Морин была счастлива уже оттого, что он помнил о ней.
