Но подозрение преследовало меня годами. - Она посмотрела на Нину так, словно прося у нее понимания. - В пятнадцать лет я устроилась горничной в коттеджи богачей, лечащихся в клинике. На меня произвело впечатление то, что мне запрещалось говорить о том, что я слышала или видела.
Инга нервно щелкнула застежкой сумочки.
- Я видела много странностей. В конце концов, индийская пара стала еще одним странным воспоминанием, но мне всегда было интересно, что с ней случилось. Вы похожи на нее. - Она неуверенно улыбнулась, потом снова с мрачным видом уставилась на пол. - Они утверждали, что женаты, но постоянно ссорились. Не на английском. Я только догадывалась, что речь идет о ее беременности. Она плакала, когда его не было рядом.
Инга открыла сумочку, вытащила оттуда сложенный лист бумаги с обожженными краями и протянула его Нине.
- Она писала письма и бросала их в огонь, когда он возвращался в коттедж. Я не знаю, почему я взяла это письмо. Меня постоянно мучила совесть за то, что я сделала. Мне кажется, оно для вашего отца.
Нина взяла письмо, но была слишком расстроена, чтобы прочесть его.
- Мы прочтем его позже. - Рив крепко сжал ее плечо. - Что еще вы можете нам рассказать?
- Однажды я пришла на работу, а он сказал, что накануне вечером у нее начались схватки. Он заявил, что я должна собрать их вещи, потому что они уедут из клиники, как только ее выпишут. Он ушел, а потом вернулся. По-моему, он не знал, что я подслушала его разговор по телефону. Он говорил по-английски с доктором Вагнером. Он спросил, выжила ли женщина из кафе. Потом он произнес: «У нас есть шанс пристроить второго ребенка. Отдайте ребенка в эту семью. Скажите им, что она им родная. И назовите мне свою цену».
Слезы раскаяния стояли в глазах Инги.
- Мне очень жаль. Я плохо говорила по-английски. Я думала, что неправильно поняла. Я беспокоилась о роженице, но никто из клиники ничего мне не сказал. Когда об Ориэль Кювье стали писать, я нашла письмо, чтобы выяснить, не упустила ли я какую-нибудь подсказку. Я пыталась решить, что с этим делать. Я оставлю его у вас?
- Конечно. Спасибо, - ошеломленно сказала Нина.
Они поблагодарили Ингу, после чего Рив прочитал письмо Нине. Предложения были неполными из-за обгоревших краев страниц.
Но, судя по всему, у биологического отца Нины был больной сын, и Лакшми понимала, что ему нужно оставаться рядом с мальчиком.
- «…И когда придет время, он настаивает, чтобы я отказалась от него…» - продолжал Рив. - Наверное, она имеет в виду Бакши.
- От него, а не от них, - сказала Нина. - Она не знала, что у нее близнецы.
- Не похоже. Последняя строчка: «…Знаю, что еще делать. Жаль, что ты не рядом, чтобы…»
- Она выглядит такой измученной. И кажется, она любит его. - Ее сердце сжалось от горько-сладкого утешения. Глядя на мужчину, которого она хотела и не могла получить, Нина отлично понимала чувства своей матери.
Рив проспал весь полет на вертолете в Париж и заметил, как молчалива Нина, только когда они въезжали в город.
- Все в порядке? - Он попытался успокоить ее, чтобы она не выкручивала себе пальцы.
- Ой, да. Тебе не обязательно было ехать со мной, - тихо сказала она. - Мы с тобой решили расстаться, - мрачно напомнила она ему. - Мне нужно увидеться с Ориэль. Я больше не могу откладывать.
- Я понимаю.
У него было много времени подумать прошлой ночью, пока Нина спала и он копировал записи. Чем больше он понимал, с чем она столкнулась, тем меньше он стремился расстаться с ней. Он был уверен, что семья Лакшми Далал будет добиваться справедливости. Но Ориэль отлично защищена, и только потому, что ее приемные родители богаты. Оставалось надеяться, что они помогут Нине сориентироваться во всем этом, но он не знал этого наверняка. Он не уйдет, пока не убедится, что Нина в безопасности.
- Я хочу пойти к ней с тобой. И посмотреть на ее реакцию.
- Ты знаешь, я слишком напугана, и у меня не хватает смелости, верно? - Она протянула руку и накрыла его руки своей липкой ладонью. - Мне следует сказать, что я справлюсь сама, но…
- Я не позволю тебе. - Он зажал ее дрожащие пальцы в своих теплых ладонях и приказал водителю ехать к дому Ориэль.
Приблизившись, они увидели толпу папарацци у входа.
- Похоже, она дома, - сказал Рив. - Ты хочешь войти? Или позвоним ей из моего дома?
- Я войду к ней. - Она резко кивнула.
Они сидели в машине, пока водитель подходил к входной двери.
Как только водитель позвонил, фотографы начали толпиться у тонированных стекол автомобиля, пытаясь заглянуть внутрь. Появился телохранитель в темном костюме. Он взял визитку Рива у водителя, взглянул на их машину и кивнул. Он держал входную дверь здания открытой, пока водитель не вернулся.
Рив сжал руку Нины, и водитель открыл дверцу.
Они вышли на улицу, и папарацци набросились на них, как полоумные.
Папарацци были озадачены тем, как Ориэль удалось покинуть здание без их ведома.
Рив прижал Нину к себе так крепко, что она едва переводила дыхание. Он шел так быстро, что ее ноги едва касались земли. На них обрушился поток вопросов на французском, хинди и английском.
- Ориэль! Вы ушли от мужа? Какие у вас отношения с мистером Уэстоном?
Рив оттолкнул одного из репортеров, подошедшего слишком близко, и вошел вместе с Ниной в здание. Шум стих, когда телохранитель плотно закрыл дверь и провел их вверх по лестнице.
И наконец, они прошли в комнату, где их ждала Ориэль. Эта женщина была копией Нины, но более изысканной, чуть выше ростом, с немного более мягким овалом лица. Если бы Рив не держал Нину за руку, она почувствовала бы себя совершенно оторванной от реальности.
Женщины шагнули друг к другу и обнялись, и Нина испытала невероятное ощущение возвращения домой. Она услышала в голове голос: «Ты вернулась. Я скучала по тебе».
Пронзительный свист чайника нарушил волшебный момент, и женщины отстранились друг от друга.
- Вы садитесь, - сказал Рив. - Я выключу чайник.
Ему нужно побыть одному, хотя бы минуту. После того как он узнал, что Нину
