— Приберегите вашу жалость для другого случая. Он в ней не нуждается.
— Но его задержала полиция, ему было неприятно.
— Неприятно? Дальнобойщику? Это мне было неприятно, когда я объяснялся с полицией. Они никак в толк взять не могли, какого черта я их тормошу из-за какой-то глупой девчонки.
— Элиссу тоже подвозят, — попыталась защититься Роуана.
— Мне до нее дела нет.
— Зато Николасу есть до нее дело, но он так не беспокоится.
— Мне кажется, он за нее не отвечает, — задумчиво произнес Джонатан.
— Как это?
— А так, что чутье мне подсказывает, что Элисса… Ну в общем, уже все — обращена. — Роуане показалось, что его голос стал загадочным.
— Она — что?
— Обращена. Ну, так раньше говорили. То есть о ней уже кто-то другой заботится.
— Но она как раз сюда приехала, чтобы этого кого-то найти — фермера с тростниковой плантацией, или с ананасовой, или с имбирным полем…
— Это мнение Джарвиса. Я сомневаюсь, что его сестра разделяет его.
Вспомнив, как Элисса вела себя с мужчинами, Роуана была готова признать правоту Джонатана. Элисса любила мужскую компанию, кокетничала со всеми подряд, никого не выделяя. Неужели она и вправду была… как это… обращена?
Заметив, что Роуана глубоко задумалась, Джонатан с презрением произнес:
— Ну ладно, хватит вам бороться своей женской интуицией против моей логики. Джарвис не суетится, потому что знает, что ничем не может помочь.
— А вы суетитесь, потому что вы мой опекун?
— Возможно.
Сунув папиросу в рот, он стал прикуривать. Огонек от зажженной спички на мгновение осветил его мужественное, с резкими чертами лицо.
— Роуана, я не потому схватил вас на руки, что вы ревели белугой, — холодно сказал он, отбрасывая спичку в сторону.
Их опять обступила кромешная тьма.
— А… почему? — Она не знала, кто тянул ее за язык.
— А решайте сами. Может, я это от радости, что мне не пришлось опознавать ваш труп, или искать вас всю ночь, или…
Роуана подождала, но продолжения не последовало.
— Решайте сами, — монотонно повторил он.
Смутившись, Роуана сказала:
— Я, кажется, слегка покалечила ваш имбирь.
— Какого черта вы там делали?
— Мне показалось, что я наступила на змею. Вернее, это был корень или ветка, только я испугалась, отпрыгнула, и побежала, и… сбилась с дороги. Было темно, и я не знала, куда идти. Потом я увидела, что какая-то машина едет в Наргано…
— Это я ехал из Наргано к шоссе посмотреть, не бродите ли вы там. Когда я убедился, что нет, то поехал обратно.
— Ах, значит, я не домой шла. То есть, — Роуана надеялась, что Джонатан не расслышал слово «домой», — я шла к шоссе.
— Да. Вы двигались к шоссе! — Он расслышал. — Вы вышли бы на трассу и попали бы прямо под грузовик! Хорошо же вы ориентируетесь на местности.
— А я не здешняя, — напомнила она.
Поднялся ветер. Облака, закрывавшие звезды, стремительно рассеивались. Роуана поняла, что стало светлее, когда заметила, что Джонатан пристально смотрит на нее.
— Не вздумайте еще раз что-нибудь подобное учудить.
— А не то?..
— А не то я решу, что вы любите, когда вас наказывают, и повторю то, что сейчас сделал. Считайте, что я вам угрожаю. А сейчас садитесь в машину и едем.
Лежа без сна в кровати, Роуана смотрела в окно. Звезды, которые коварно отказали ей в помощи, теперь серебряным светом освещали имбирное поле. Нэнси принесла ей стакан горячего молока, но заснуть все равно не удавалось. В памяти стали возникать фрагменты прошедшего дня: жгучий, откровенный поцелуй, угловатые черты выступившего из темноты мужского лица, слова «я повторю то, что сейчас сделал», «считайте, что я вам угрожаю». Что он имел в виду? И чем все это закончится?
Поспать ей удалось не больше двух часов.
— Проснитесь и пойте! — Джонатан разбудил ее, возникнув с подносом на пороге комнаты.
Роуана взглянула в окно. Солнце стояло высоко, и, хотя это ничего не значило, потому что в Куинсленде оно с самого утра забиралось в зенит, Роуана с ужасом поняла, что опоздала на работу.
— Нет-нет, сегодня у вас выходной, — поспешил сообщить опекун, — и мы едем на прогулку. Буду вас учить ориентированию на местности.
Цветка имбиря на подносе не было.
— А что, это так важно?
— Иногда здорово помогает.
— Временно проживающим?
— Недолго же вы боролись. Но все равно, когда вернетесь в Англию, будет что рассказать друзьям. Даю вам…
— Полчаса!
Когда он выходил из комнаты, Роуана крикнула ему вслед:
— Спасибо за завтрак! А где же цветочки?
— Я подумал, вы их и так ночью до отвала нанюхались.
Роуана мигом проглотила завтрак и оделась. Пусть она пока не умела ориентироваться на местности, но зато хорошо усвоила, что у Джонатана тридцать минут — это ровно тридцать минут и не секундой больше.
У машины она очутилась в ту самую секунду, когда он поднес палец к клаксону.
— Куда мы едем?
— Это секрет.
— А почему вы меня раньше не разбудили? Уже жарко, боюсь, учение у меня не пойдет.
— Я собирался, но решил, что вам нужно выспаться после ночного происшествия. Кроме того, прогулка сегодня не затянется, но для начала достаточно.
Выехав на шоссе, ни направо — к северным городам, ни налево — в сторону «Мальчика-с-пальчик» они не повернули, а двинулись прямо — грунтовая дорога, оказывается, продолжалась по другую сторону трассы. Машину затрясло на кочках.
— Это запасной путь, — пояснил Джонатан.
— Куда? — не поняла Роуана.
— На взлетное поле, — произнес он с гордостью.
— А мы полетим?
— Конечно. Мой друг — летный инструктор. Вы наконец увидите, где живете. — Они уже въезжали на небольшой аэродром. — Тут находится летный клуб, и я его член. Я мог бы сам сесть за штурвал, но я буду гидом, а пилотом — мой друг Гай.
Молодой обаятельный Гай вразвалочку подошел поздороваться и повел их к маленькому спортивному «Дрэгону», стоявшему на поле среди чертополоха. Джонатан помог Роуане взобраться в него, и урок ориентирования на местности начался.
Они летели вдоль шоссе на север, когда он сказал Гаю, что Роуане хотелось бы узнать изучаемый предмет и с южной стороны. Внизу до горизонта простиралась шоколадная земля — именно на такой почве выращивали тростник — с рядами влажно поблескивающих изумрудных побегов. Но Гай, почему-то хихикая, объяснил, что главные цвета здесь — черный и красный. Черный — цвет мелассы, или черной патоки, а красный — красного рома под названием «Кровь Нельсона».
— Все это изготавливается из тростникового сахара, и леденцы, между прочим, тоже.
