— Когда Мэриан получила твое письмо, она поступила так, как поступала всегда: обратилась к Слэйду. Он организовал расследование, в результате которого выяснилось, что ты — дочь Элисон.
— Кэролайн, я знаю все это. Зачем…
— Ты имеешь право претендовать на долю матери! — Молодая женщина, довольно улыбаясь, откинулась на спинку стула. — Ты сможешь доказать это в любом суде. Если информация, которую собрал Слэйд, убедила его, она убедит и судей. Так что ты становишься владелицей части бизнеса Слэйда.
— Какая чепуха!
— И тем не менее это так, — спокойно произнесла Кэролайн. — Если ты захочешь, то сможешь причинить Слэйду немало вреда. Он понимает это и потому решил любой ценой нейтрализовать угрозу.
Элли похолодела.
— Не ходи вокруг да около, Кэролайн!
— Я уже предупредила, что ты возненавидишь меня за то, что я скажу… — молодая женщина посмотрела на Элли с неприязнью. — У меня есть свой интерес. Я люблю Слэйда, и до недавнего времени мне казалось, что он любит меня… — в голосе собеседницы Элли услышала досаду. — Он женится на тебе только для того, чтобы контролировать твою долю наследства. Слэйд очень жестокий человек. Бизнес для него все. Как только он узнал, что ты — дочь Элисон, он бросил меня. Я вижу, ты успела в него влюбиться? Сочувствую.
Кэролайн поднялась со своего места и уверенным шагом покинула веранду. Элли не стала догонять ее. Она молча смотрела, как автомобиль Кэролайн поднялся по холму и пропал в тенистой заросли кануковых деревьев.
Девушка снова вернулась к качелям. Когда раздался звук снижающегося вертолета, она даже не шелохнулась, не встала и не бросилась навстречу Слэйду.
Элли уже точно знала, что должна сказать ему, но, когда мужчина подошел к ней, все слова куда-то исчезли.
— Что случилось? — спросил он, обнимая Элли.
— Кэролайн заезжала.
— И что?
Старательно отводя глаза от расстегнутого ворота его рубашки, Элли рассказала Слэйду о том, что услышала от Кэролайн.
— Она умна, — после минутного молчания произнес мужчина. — И конечно же, она все это подслушала. Мэриан никогда не обсуждала с ней подобных вещей.
— Это не ответ… — еле слышно прошептала Элли.
— Сейчас ты не поверишь мне, что бы я ни сказал, — Слэйд нахмурился. — Но прежде чем проклянешь меня, хочу, чтобы ты знала: это она продала те фотографии газете.
— Зачем?
— Назло мне.
— Потому что ты бросил ее? — бледнея, спросила Элли.
— Это она тебе сказала?
Девушка кивнула.
— Я недооценил ее.
— Это правда? Вы были любовниками? — сорвалось с ее губ, и Элли поняла, что выдала себя.
— Нет, — спокойно ответил Слэйд. — Я не садист. Заниматься любовью с женщиной, которая безнадежно влюблена в тебя, очень жестоко.
— Как ты узнал, что она сделала эти фотографии?
— У меня в прессе есть свои люди.
— Значит, она солгала? — спросила Элли.
— Не совсем. Это ее собственная интерпретация событий. Тебе действительно необходимо подать заявление в суд для того, чтобы получить свою долю наследства. Мэриан решила отдать ее тебе. И, конечно же, ты можешь причинить вред моему делу.
— Почему ты ничего не сказал?
— Я не собирался заниматься с тобой любовью в тот день, когда у Мэриан случился приступ, просто ничего не мог с собой поделать. Я не хотел привозить тебя сюда, но уже не мог остановиться. На самом деле Кэролайн права. Я поселил тебя здесь, желая, чтобы ты в меня влюбилась.
— Для того чтобы ты смог контролировать меня?
— Если бы я мог… Я занимался с тобой любовью, потому что был абсолютно не в состоянии противостоять безумному влечению.
— Не верю, — продолжала сопротивляться Элли.
— Глупая, зачем мне соблазнять женщину, на которой я хочу жениться? Ведь это пожизненный приговор. К тому же, если ты когда-нибудь потребуешь развода, я должен буду выплатить тебе гораздо больше твоей доли.
— Нет, — со злостью произнесла Элли.
— О, да! Новозеландский закон очень суров. Если супруги разводятся, их состояние делится пополам. Самым разумным в этой ситуации было бы купить у тебя право на твою долю. Тогда я действительно получил бы контроль над этими деньгами и мне не нужно было бы жениться на тебе.
— Тогда почему бы не сделать это? — почти прокричала Элли. — Я отдам тебе все до последнего цента! Насколько мне известно, это грязные деньги! — Девушка решительно повернулась и пошла к дому. — Поцелуй за меня Мэриан.
— Так просто? Прощай и спасибо за все хорошее?
— А чего ты ожидал? — Элли сжала кулаки. — Мне надоел этот глупый фарс!
— Это не фарс, — голос Слэйда звучал твердо. — Последние три дня были для меня просто сказкой.
— Ах да, сказка! — иронично повторила Элли. — Ты великолепный любовник, но все когда-нибудь проходит. Мы не можем проваляться в постели всю оставшуюся жизнь. Нам нужно будет заниматься и другими делами. Что тогда? Брак по расчету, чтобы спасти эти жалкие денежки?
— По расчету? Да знаешь ли, что ты со мной сделала? Впервые увидев тебя, я перестал соображать. Я днями и ночами думал только о тебе, хотел только тебя. Если ты уйдешь, я буду искать тебя до конца своей жизни. Я буду любить только тебя, буду страдать без тебя. И это ты называешь «по расчету»? К черту деньги, Элли! Я люблю тебя! Делай со своей долей, что хочешь. Хочешь — продай, хочешь — завещай нашим детям, хочешь — развей по ветру. Мне все равно! Только пообещай, что выйдешь за меня замуж!
Элли боялась поверить услышанному. Она всматривалась в каждую черточку лица Слэйда.
— О, Слэйд… Почему ты раньше не сказал, что любишь меня?
— Почему ты мне не сказала?
— Мог бы и сам догадаться, — пробормотала Элли. — Господи Праведный, я же была девственницей! Конечно, я по уши в тебя влюбилась…
— Секс — еще не любовь, Элли. Сегодня, возвращаясь домой, я вдруг понял, что таилось в моем сознании с самой первой нашей встречи. Я не имею права скрывать от тебя что-либо — даже мою любовь. Я должен дать тебе свободу, если ты того пожелаешь, потому что люблю тебя, моя дорогая, моя бесценная девочка, — Слэйд обнял Элли, которая с трудом сдерживала слезы. — Неужели ты не чувствуешь?
— Мне страшно было подумать об этом, — всхлипывая, сказала Элли. — Я так сильно люблю тебя, что даже больно… Моя мать… Я похожа на нее… и…
— Не хочу больше ничего слышать о твоей матери! Она — это она, а ты — это ты.
— Но Мэриан…
Слэйд поцеловал Элли — сперва в заплаканные глаза, затем в уголок дрожащих губ.
— Дорогая, оставь все это там, где ему и место, — в прошлом. Мы должны думать о будущем, о наших детях, поверь мне!
