– Констанс! – На этот раз к ней обращалась Энди. – Мы за вас очень беспокоимся. Может быть, все дело в креветках? Хотите, мы вызовем врача?
Если бы все было так просто! Если бы можно было вылечить разбитое сердце. Вытерев полотенцем лицо, Констанс открыла дверь ванной.
– Не надо! Я выйду через минуту. – И сама поразилась тому, как твердо звучит ее голос.
– Вам помочь?
– Нет, Энди, все в порядке. Идите к столу.
– По-твоему, мы сможем есть, когда тебе плохо? – загремел Дориан. – Открой эту чертову дверь.
– Я выйду через минуту, – повторила Констанс, начиная злиться. – Дадите вы спокойно отдышаться или нет?
Она услышала, как Энди что-то говорит Дориану, а тот отвечает ей. Затем он сказал терпеливо:
– Конни! Я даю тебе десять минут. Если за это время ты не появишься, приготовься к тому, что я вышибу дверь.
Наступила тишина, потом на лестнице послышались шаги.
Она понимала их озабоченность, и сама на их месте поступила бы наверное точно так же, но ничего не могла с собой поделать. Что-то сломалось в ней, когда она слушала их разговор о планах на будущее, в котором не было места ей.
Слезы с новой силой хлынули из ее глаз. Констанс пришлось собрать всю свою волю, чтобы остановить их. Она ополоснула лицо холодной водой и погляделась в зеркало. Глаза покраснели, лицо побледнело и осунулось. Когда она вышла из спальни, десять минут, отведенные ей, были на исходе.
Дориан ждал ее у подножия лестницы. Он стоял, уперев руки в боки, и смотрел, как она спускается.
На последней ступеньке Констанс остановилась.
– Тебе лучше? – спросил он.
Она кивнула, не решаясь заговорить.
– Что-то случилось?
– Меня затошнило.
– У тебя такой вид, будто ты плакала, – обвиняющим тоном сказал он. – Может быть, тебе не по душе наши планы поселиться по соседству? Опасаешься, что мы нарушим твой покой, потревожим уютное гнездышко, которое ты вьешь с этим твоим Далтоном? Напрасные тревоги, – фыркнул он. – Я сумею убедить Энди, что эта идея никуда не годится. По правде сказать, меня такая возможность пугает не меньше, чем тебя.
Он не желал видеться с ней – даже в качестве друга! Мысль эта ножом полоснула Констанс по сердцу, но каким-то чудом она сумела гордо ответить:
– Я рада, что мы мыслим одинаково!
– Если с тобой и вправду все в порядке, скажу Энди, что мы едем, – заметил он не менее холодно. – Мы и без того отняли у тебя кучу времени.
Констанс кивнула.
– Вот и хорошо. И позволь поздравить тебя с помолвкой. Энди чудесная девушка. Не сомневаюсь, что вы с ней будете счастливы. – Как она сумела произнести эти слова, для Констанс осталось загадкой. Сердце у нее рвалось на части, но она сумела удержать на лице широкую улыбку.
– Спасибо, – ответил он. – Прими и ты мои поздравления.
– Благодарю, – сказала она и, сойдя с последней ступеньки, оказалась так близко от Дориана, что ощутила жар и специфический мужской аромат его тела. Нервы у нее напряглись. Она слышала его дыхание, видела каждую бисеринку пота на коже…
Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до него в последний раз, ощутить его объятия, оказаться в плену его губ, пить хмельной нектар страсти и видеть, как в нем идет такая же ожесточенная, как и в ее сердце, борьба.
Неизвестно, чем бы закончилось это безмолвное противостояние, если бы не появилась Андреа.
– Констанс, вам лучше? Я убрала стол и вымыла посуду, так что можете по этому поводу не беспокоиться.
– Вы очень любезны, Энди, – поблагодарила Констанс, нехотя отводя взгляд от Дориана.
– Вы все еще бледны.
– Собирайся, мы уезжаем, – отрывисто сообщил Дориан невесте.
Андреа нахмурилась.
– Ты считаешь, что мы можем оставить Констанс одну?
– Я уже в полном порядке, – возразила та. – Еще раз извините. Не знаю, что это вдруг нашло на меня.
– Ну, если вы и в самом деле так уверены… – Девушка по-прежнему казалась озабоченной.
– Она же сказала, что уверена! – прорычал Дориан.
Андреа приподняла тонкую бровь и громко прошептала Констанс:
– Что это с ним?
Та пожала плечами.
– Ничего особенного, просто мы злоупотребляем гостеприимством, – скрипнул зубами Дориан. – Пойдем, Энди!
Совершенно сбитая с толку, Андреа горячо сжала руку Констанс.
– Надеюсь, мы скоро увидимся снова, – сказала она с неподдельной симпатией. – Если будете в Лондоне, заходите к нам. У вас есть адрес Дориана?
Но он не дал Констанс времени на ответ, бросив:
– До свидания.
Последующие несколько дней Констанс прожила, ощущая в сердце зияющую пустоту. Да она и не жила, скорее существовала, бездумно работая, занимаясь домашними делами, общаясь с матерью и Бреттом.
А может быть, Гарри был прав, и ей следовало рассказать Дориану все, предоставив ему возможность самому принять решение? Если бы он и ушел, ей было бы не тяжелее, чем сейчас, но, по крайней мере, он знал бы все.
Констанс написала Гарри о помолвке Дориана и Андреа и заверила его, что это идеальный выход из сложившейся ситуации. Тот немедленно перезвонил ей и сказал, что она дура и еще не поздно попытаться что-то предпринять. Но Констанс понимала, что никогда не пойдет на это. Да и повода, как она знала, уже не представится.
Через неделю Бернис и Бретт торжественно объявили о своей помолвке. Еще одна свадьба. Еще один удар. А когда одна из приятельниц сообщила, что беременна, Констанс проплакала всю ночь. С этого момента в каждом встречном младенце она видела свою бедную малышку Мэри.
– Наша свадьба состоится через месяц, – сообщила Бернис, кладя двойную порцию жареной картошки в тарелку дочери. – Съешь все, что я тебе положила, а то ты похудела так, что смотреть страшно. Я понимаю, что времени для подготовки свадьбы не так уж много, но Бретт уже не хочет больше ждать.
– Он прав, – сказала Констанс. – А как ты будешь одета?
Они обсудили свадебный наряд и договорились вместе отправиться по магазинам, после чего мать заметила:
– Я удивилась, узнав о помолвке Дориана. Не думала, что у него есть девушка. Ты, наверное, рада? Шутка сказать – сбросить с плеч такую ношу!
– Что за чушь! – разозлилась Констанс. Она не желала обсуждать бывшего мужа с кем бы то ни было, а тем более с матерью. Оставалось надеяться лишь на то, что занятая по горло собственными предсвадебными хлопотами, Бернис не станет докучать ей подобными разговорами.
– У него очень милая невеста, – не унималась та. – Да и сам Дориан изменился. Он постепенно становится похож на джентльмена и уже не позволяет себе прежних выходок.
Какое великодушие, подумала Констанс. Впрочем, возможно, все дело в том, что сейчас Бернис просто была в хорошем настроении.
