После короткой паузы Каттер опустил рычаг на шланге, перекрывая воду, и повернулся к Джессике. Он настороженно смотрел на нее, но не задавал вопросов. Она подозревала, что он был слишком горд, чтобы спросить. А может, ему было наплевать.
Она все равно сказала:
— Это мне Стив сделал внушение и сказал, что я должна предоставить тебе свободу действий. — Она покусывала губу. — А еще, что мне не стоило провоцировать тебя вот так, на публике.
Каттер безразлично пожал плечами и снова нажал на ручку, не сводя глаз со шланга:
— Мы не повышали голоса. Большого скандала не было.
Но ей скандал казался огромным. Она повела плечом:
— В любом случае это лучше, чем быть застуканными за сексом позади трибун.
Ей не следовало этого говорить.
На губах Каттера появилась ироничная ухмылка.
— Солнце, если что, наш спор только подтвердил, что мы спим друг с другом, — сухо заметил он.
Клубок эмоций в ее груди становился все туже.
— Ты вообще когда-нибудь был учтивым? — спросила она.
Каттер направил шланг на очередной участок террасы, и пауза затянулась, заполняясь только звуками воды, бьющей по дереву. Наконец он сказал:
— Все свое детство и отрочество я был озлоблен на окружающий мир. Я злился на отца за то, что он ушел. Я был зол даже на мать. — Он покосился на нее. — Тут не до учтивости.
Она внимательно изучала его. Сходство между Каттером и тем угрюмым подростком было очевидным. И Джессика решила, что это удобный момент для разговора с упрямцем:
— Уверена, Эммануэль чувствует то же самое.
— Он просто мотает свой срок. Он должен быть зол на весь мир.
— Прекрасно. Значит, он покорно играет роль угрюмого, неприветливого подростка. Но ты взрослый. — Джессика откинула прядь волос с влажной щеки и взглянула на него. — Ты должен был уже перерасти это.
Каттер посмотрел на нее долгим взглядом.
— Да, — сказал он ровным голосом, — наверное, должен был.
Каттер не раздумывал, он констатировал факт. Словно он знал, как должен себя вести, и все же отказывался подчиняться. Судя по всему, Каттер Томпсон не приспосабливался никогда.
Не зная, как продолжить, Джессика сказала:
— Я пересмотрела запись аварии. — Было тяжело наблюдать, как гоночную машину заносит, как она переворачивается на крышу, скользит по трассе и, врезаясь в ограждение, разлетается на части. И все это время понимать, что внутри находится Каттер. Для фаната это ужасно. Теперь, когда она знала его лично, это было невыносимо. — Тебе повезло, что ты остался жив, — сказала она.
— Думаешь, я не знаю?
Джессика мягко покачала головой:
— Честно говоря, я вообще не знаю, что ты думаешь или чувствуешь.
Когда Каттер не ответил, Джессика подошла ближе к нему. То, как он обошелся с Эммануэлем, неправильно. Хорошо, ей следовало обсудить это с ним с глазу на глаз, но это не оправдывало его поведения.
— Иногда тебе нужно быть выше эмоций, Каттер, — сказала она.
Его движения замедлились, он как будто прислушивался, но продолжал свою работу.
— Я понимаю, это бестактное напоминание об аварии причинило тебе боль. — Она хотела, чтобы он понял, почему она была настолько разочарована. — Но Эммануэль всего лишь семнадцатилетний мальчишка. Ты не можешь ожидать от него понима…
— Дело не в том, что я потерял. — Каттер оборвал ее. — Дело в том — почему.
Джессика смутилась. Пока она стояла, изучая его выражение лица, до нее дошел смысл его слов.
— К тебе вернулась память.
— Да. — Он отключил воду и набросил шланг на тиковое дерево. — Вернулась, — сказал Каттер и пошел в дальний конец террасы. Он повернулся к ней с суровым выражением на лице. — В порыве тщеславия я решил проучить новичка. Не просто напомнить ему о правилах или выиграть отдельную гонку. — Он ткнул большим пальцем в грудь. — Я хотел показать ему, что это мой гоночный трек. — Джессика была ошеломлена этими словами и прямым честным взглядом, а он продолжал: — Он угрожал моему статусу, поэтому я решил проучить его. Что я получил в результате — это травма, которая поставила крест на всей карьере.
— Так вот почему ты врезался в Честера Куна? — произнесла она слабым голосом.
Он провел рукой по лицу:
— Да. Большинство скажет, что я получил по заслугам, разрушив собственную карьеру. — Каттер снова взглянул на нее, не пытаясь скрыть эмоций. — И… я согласен.
Она услышала сожаление в его голосе.
— Так что я абсолютно уверен, что не хочу слепого поклонения ребенка, который ищет себе образ отца.
Она моргнула:
— Может, твоя память ошибается. Может, ты…
— Нет, Джессика, — сказал он. — Это не так.
Потребовалось какое-то время, чтобы осознать реальность.
— Это была просто глупая ошибка какой-то доли секунды. Это не значит, что ты не достоин уважения этого ребенка…
— Боже мой, Джессика, — разочарованно сказал Каттер. — Не начинай домысливать то, чего нет. Дело не в том, чтобы поплакаться в жилетку. Дело в моих недостойных поступках.
Она выдохнула и, скрестив руки, осторожно подняла взгляд, стараясь понять смысл его слов.
— Ты был гонщиком номер один на протяжении шести лет. Ты должен был работать как вол, чтобы добраться до вершины. И еще больше, чтобы удержаться там. Это требовало дисциплины и решимости. Одна импульсивная ошибка не может уничтожить все, чего ты достиг. — Джессика говорила уверенно, но он по-прежнему смотрел на нее, как будто собирался опровергнуть все ее слова. — Тем более если учитывать, что все это время, уже находясь на самом верху, ты следил за тем, чтобы твои спонсоры разделяли и поддерживали принципы, которые были важны для тебя. В качестве цели ты выбрал нуждающихся детей, и я не думаю, что это была случайность.
— Солнце, — Каттер смотрел на нее, как на сумасшедшую, — это был просто бизнес. Единственный филантроп здесь ты.
Он подошел ближе, протянул руку и взял ее за запястье. С колотящимся сердцем Джессика смотрела на него. Взгляд Каттера оставался жестким, но голос звучал удивительно тихо:
— Ты была настолько зла на меня, после того как Эммануэль ушел, я знал, что никогда не смогу прикоснуться к тебе снова. Может, это и к лучшему.
Именно это она повторяла весь день, однако желание, охватившее ее сейчас, было сильнее — весь мир для нее сузился до размеров запястья. Одним прикосновением он заставил ее сомневаться в своем решении. Она должна согласиться с ним. Сказать ему, что он прав. Но она не могла этого сделать. Горло свело, и ее голос звучал напряженно:
— Это не так.
Каттер продолжал серьезно и неторопливо:
