— Знаю, — ответил Делани. — Но давай хотя бы посмотрим, на что она способна. Позже обсудим, как бы ей поприличнее отказать.
Режиссер кивнул:
— Ладно, давай покончим с этим. Да, кстати, как ее имя? Просто для информации.
Боб Делани взглянул на листок, который держал в руках.
— Рэчел Келлер.
— Никогда о такой не слышал.
Свет в зале погас, и оба замолчали. На мерцающем экране появилась надпись, извещавшая о том, что сейчас будет показана сцена из «Унесенных ветром». В роли Скарлетт О'Хара Рэчел Келлер. Мужчины переглянулись, подались вперед. Если эта девушка решила выставить себя на посмешище, ничего лучше она придумать не могла. И как только Десмонд Френч пошел на такое? Бобу всегда казалось, что этот англичанин гордится своим умением находить таланты.
Через минуту он забыл о Десмонде Френче. Он больше ни о чем не думал, кроме девушки на экране. Ее нельзя было назвать хорошенькой. Однако в ней был стиль. Что-то так и притягивало взгляд. Из всех актеров смотреть хотелось только на нее. Делани понял, что, если эта девушка появится на экране рядом с Дэвидом Прайсом, вложенные деньги окупятся полностью.
Рик толкнул его локтем:
— Она фотогенична. Это бесспорно. Теперь давай посмотрим, может ли она играть.
Еще через пять минут ни у одного из них не осталось в этом сомнений. Кроме всего прочего, чувствовалось, что эта девушка имеет немалый опыт. Где она могла его приобрести? Делани не видел ее ни в одном фильме. А он зорко следил за всеми, кто появлялся на кинорынке. Если бы она снялась в какой-нибудь из телевизионных «мыльных опер» или даже в телефильме некоммерческого тринадцатого канала, он бы ее не пропустил. Откуда же она взялась?
В конце концов Рик нашел ответ.
— Держу пари, эта крошка из английского театра. Скорее всего, из провинции.
— Почему ты так думаешь?
— Во-первых, потому, что ее агент — англичанин. А, кроме того, я сужу по ее игре. В ней больше глубины, чем у любой киноактрисы. В этой роли, Скарлетт О'Хара, она не использует ни одного из обычных приемов. Она играет, как бы показывая нам какую-то часть самой себя, запрятанную очень глубоко. Открывает одну из сторон своего характера. Мне кажется, с ней будет очень интересно работать.
— Значит, мы ее берем?
— Еще бы. И чем скорее, тем лучше. Пока кто-нибудь другой ее не перехватил. Тогда цена ее взлетит до небес.
Делани быстро все взвесил. За те деньги, которые собирался предложить, он, конечно, может нанять актрису с громким именем, которая наверняка обеспечит фильму кассовые сборы. Но будет ли она так же хорошо играть? И потом, о чем ему беспокоиться, когда у них уже есть Клаудиа Грэхэм и Дэвид Прайс?
Он обернулся к Рику:
— Ладно. Согласен. Давай вложим деньги в эту крошку. Кто знает, может, тебе даже удастся сделать из нее звезду.
Режиссер загасил сигарету.
— Десмонд Френч будет очень доволен.
За время двадцатичетырехчасового перелета самолет сделал три посадки — в Дубай, Сингапуре и, наконец, в Джакарте, где Рэчел пересела на другой рейс, до Бали. Она понимала, что очень устанет к концу перелета. Самолет компании «Гаруда эйрлайнз» переполняли индонезийцы, обвешенные детворой самого различного возраста. Все они летели тем же эконом-классом, что и Рэчел. Постоянный шум, теснота, нескончаемые очереди в туалет могли вывести из себя кого угодно. За время полета ей удалось лишь три часа поспать. И однако, приземлившись наконец на Бали, она ощущала необыкновенный прилив энергии.
Рэчел пока не могла понять, что этому причиной — новый нос или то, что ей посчастливилось получить крупную роль в совместном фильме. Девушка ощущала необыкновенное возбуждение и оптимизм, такой, что, прикажи ей кто-нибудь явиться через час на съемочную площадку в полном облачении и гриме, она бы, не задумываясь, это сделала. Проходя через стеклянные двери аэропорта, Рэчел не могла удержаться, чтобы еще раз не взглянуть на свое отражение. И снова поразилась тому, как изменилась ее внешность. Это она, Рэчел, привыкшая к парикам, театральному гриму, к выступлениям на сцене в самых разных обличьях. Поразительно, как много может значить такая маленькая деталь на лице…
Она вспомнила свои первые впечатления после того, как сняли бинты. Хирург предупреждал, что никаких радикальных изменений не будет. Поэтому Рэчел оказалась совершенно не готова к тому, что увидела. Доктор Стил говорил, что с новым носом она лишь будет выглядеть моложе. Но он ввел ее в заблуждение. Она не стала моложе, нет, а просто превратилась в настоящую англичанку, английскую розу…
До сих пор Рэчел никогда не задумывалась о своей национальности. Родители, должно быть, придавали этому немалое значение, но в Лондоне в шестидесятых годах это никого не волновало. Поэтому и ее совершенно не беспокоила еврейская внешность. Она этого даже не осознавала. До того самого дня, когда в роскошной клинике пластической хирургии на Гарли-стрит обнаружила, что больше не выглядит еврейкой.
На мгновение она ощутила себя жертвой хитро задуманного трюка. Десмонда Френча беспокоили отнюдь не крупные планы или ракурсы. Его беспокоило именно то, что в ней проглядывала еврейка. По всей видимости, квота допуска в Голливуд актеров «неарийского» происхождения закончилась на Барбре Стрейзанд.
Хирург уловил что-то в ее глазах и заволновался:
— В чем дело, Рэчел? Вам не нравится ваше новое лицо?
Она была в полной растерянности.
— Не то чтобы не нравится. Оно мне незнакомо. Эта девушка, которая сейчас смотрит на меня в зеркале… она даже хорошенькая… будет хорошенькой, когда сойдут отеки… но это совсем не я.
Он улыбнулся:
— Ну, не так уж она от вас отличается. Глаза у нее ваши, и рот, и подбородок.
— Я знаю. Но с этим носом все выглядит по-другому.
Он, по-видимому, старался не терять терпения. Сколько раз, должно быть, приходилось ему вести подобные разговоры.
— Поймите, пропорции так же важны, как и черты лица. Я сделал вам нос чуть поменьше, и от этого все пропорции изменились. Не волнуйтесь, вы очень скоро к этому привыкнете.
Наверное, он считает ее полной идиоткой.
— Но смогут ли родители привыкнуть? И вся наша община… Они от меня отрекутся.
Теперь доктор Стил явно встревожился:
— Я не думал, что вы этим дорожите. Десмонд Френч попросил меня сделать вам такое лицо, которое можно было бы предложить кинопромышленникам: нейтральное лицо, не вызывающее никаких предубеждений. Иначе у вас было бы гораздо меньше шансов.
— Да, я знаю. И вся эта чушь про родителей и общину… я ее выдумала. Так что не беспокойтесь. Просто… надо было сказать мне заранее, что вы собираетесь делать. Я ведь не идиотка, и, в конце концов, это мое лицо.
