– Ах ты негодник! – отругала она пса и наклонившись, чтобы подобрать портрет, вскрикнула.
– В чем дело, Каролина? Вы что-нибудь нашли?
– Я любовалась портретом Мэгги, а потом выронила, – объяснила Каролина, не переставая удивленно всматриваться в лист бумаги. – На обратной стороне какая-то расписка. Почерк неразборчивый, без очков не вижу.
Генри поднял портрет и прочел на оборотной стороне:
– «Я, Эрик Слейд, подтверждаю, что получил от Дэвида Шелдона сто тысяч долларов. Бракоразводный процесс обязуюсь начать десятого числа следующего месяца». – Переведя дух, Генри удовлетворенно улыбнулся. – А вот и первое доказательство. Сегодня одиннадцатое. Будем молить Бога, чтобы адвокат мистера Слейда уже выслал Мэгги документы на развод. Сто тысяч!
Генри разразился хохотом. Находка Каролины вывела его из тягостной задумчивости, опутавшей его за эти страшные три дня.
– А что, если он не объявится? – настороженно спросила экономка.
– Объявится.
Как и обещал Мейсен Торн, галерея Мэгги стала его собственностью. Его напору и платежеспособности на аукционе не нашлось серьезного соперника, и он по описи скупил все картины, обстановку и саму галерею. Распорядиться новым приобретением он еще не успел и до поры сохранил места за всеми сотрудниками галереи, в том числе и за Маргарет Тидвелл. Сколько бы раз Мэгги ни вышла замуж, для Мейсена эта строптивая девчонка навсегда останется дочерью Фрэнка Тидвелла.
Сандра продолжала работать в галерее консультантом, и Мэгги было не совсем понятно, что сильнее удерживало ее на этой должности: желание насолить бывшей подруге или осознание того, что ни в каком другом месте Сандре не предложат хорошего места и не станут платить слишком щедро.
От Мэгги требовалась самая малость: войти в галерею и посмотреть в глаза Сандре. Все остальное сделала бы ее любовь к Дэвиду и стремление быть рядом с ним. Но именно этот первый шаг ей не давался. Исчерпав все доводы, Мэгги вспомнила слова своего отца. «Какие бы беды ни встречались на твоем пути, не вешай носа, – говорил он дочери. – Выйди на улицу и посмотри вокруг: это твой город, а ты его дитя. Набери в грудь побольше воздуху и сделай то, что должна».
Мэгги остановилась и посмотрела вокруг себя. Разноцветные домики в белых снежных шапках были похожи на веселых гномов, принарядившихся к празднику. От морозного запаха, который она обожала с самого детства, кружилась голова.
Да, я сделаю это! – решила Мэгги.
Сандра сидела на прежнем месте и болтала по телефону, по привычке сминая пальцами краешек каталога.
Как жаль, подумала Мэгги, что за каждое лживое слово на носу и щеках вруна не вылезает по прыщику. Сандра бы праздновала цветение круглый год.
– Как поживаешь?
Сандра выпустила из рук трубку, осторожно сползла со стула и преградила Мэгги путь на второй этаж.
– Тебе нельзя здесь находиться, галерея принадлежит мистеру Торну! – испуганно выкрикнула она.
– А мы с Мейсеном старые друзья, к тому же я еще не написала заявления об увольнении.
Мэгги оттолкнула ее и решительно направилась вверх по лестнице. Сандра ринулась за ней.
– Постой, там сменили замок, Мэг, – умоляла она. – Если ты сейчас же не остановишься, я позвоню в полицию. Ты все равно не сможешь туда войти.
Мэгги распахнула дверь своего бывшего кабинета, и в глаза ей ударил яркий свет из окна. Когда же она снова смогла различать предметы, первое, что Мэгги увидела, было растерянное лицо ее бесследно исчезнувшего мужа Эрика. В руке у него была наполовину пустая бутылка пива. На столе лежала початая пачка чипсов и соленые орешки. Эрик неплохо проводил время.
– Здравствуй, любимый. Меня поджидаешь?
Эрик встал и недоуменно уставился на жену.
– Мне очень жаль. Я нашел для тебя деньги, но аукцион уже состоялся…
– Я знаю, где ты взял эти деньги. У Дэвида Шелдона, – отчеканила Мэгги.
– Дура, зачем ты рассказала ей?! – разозлился Эрик и метнулся к Сандре. – Я же просил тебя! Она не должна была знать!
Сандра побледнела.
– Прости меня, Мэгги, прости! – Эрик схватил Мэгги в охапку и попытался поцеловать. – У этого мазилы полно денег. Он легко выложил сто штук. Я купил новые инструменты, и на твою галерею тоже бы хватило.
Пощечина, которую влепила Мэгги мужу, отрезвила его. Мэгги была в бешенстве и, удерживая Эрика на расстоянии взгляда, шарила рукой по столу. Где-то там должны быть часы…
– Ты продал меня Шелдону, чтобы купить себе новые инструменты?!
– Это он тебе сказал? Как ты могла такое подумать?! Я рассказал ему о том, как тебе нужны деньги, и он дал. Больше ничего, клянусь тебе. Мы возьмем детей, уедем во Флориду и будем жить, как раньше…
– Что?! – взвилась Сандра. Она фурией налетела на Эрика. – Ты вернешься к ней после того, как она тебе изменила?! Да они оба были в халатах, когда мы с шерифом приезжали…
Сандра осеклась, но забрать слова назад было нельзя. Ее пунцовые щеки стали белыми, но уже через пару секунд посерели.
– Для разнообразия добавлю немного правды ко всему вздору, который мне пришлось выслушать, – сказала Мэгги. – Моя подруга Сандра возомнила себя твоей возлюбленной и хранительницей твоего тела. Три дня назад она обратилась в полицию с обвинением Дэвида Шелдона в твоем убийстве. И сейчас, когда ты в моем кабинете набиваешь брюхо чипсами и пивом, Дэвид сидит в камере и ждет суда.
– Мэгги, ты с ума сошла! Я никогда не был влюблен в эту идиотку! – Эрик с отвращением посмотрел на Сандру. Очевидно, в этот момент он представил ее в своих объятиях.
– Больше не желаю слышать ни о тебе, ни о ней! – повысила голос Мэгги. – Мне все равно, что вы на пару выделывали за моей спиной. От тебя, мой дражайший супруг, мне сейчас нужно только одно. Ты немедленно поедешь со мной к шерифу и объявишь о своем скоропостижном воскрешении.
– С какой стати?! Чтобы ты осталась с этим жалким маляром?! – В нужный момент Эрик очень удачно изображал оскорбленную добродетель.
– Если ты не сделаешь этого, боюсь, что я, – Мэгги подошла к креслу и ухватила за гриф гитару Эрика, новую и очень дорогую, – соблазнюсь примерить роль вдовушки.
Она развернулась и с размаха грохнула гитарой о край стола. Вручив Эрику обломок грифа, Мэгги с обворожительной улыбкой взяла его под руку и нежно прошептала:
– Ну как? Едем?
Мэгги села за руль, а чтобы Эрик не сбежал, крепко пристегнула его ремнем безопасности. На нем не было лица. Лучшая гитара, с которой он мечтал начать сольную карьеру, безвозвратно погибла в руках его безжалостной жены. Которую он любил и ради которой старался, решив околпачить Шелдона. Сердиться на него за это может только глупая и недальновидная женщина, к которым Мэгги никогда не относилась.
