Разрываясь между желанием поторопить его и насладиться каждой секундой, Ханна замерла в предвкушении, когда пальцы Уайета дюйм за дюймом приближались к средоточию ее женственности. Подушечка его пальца, немного шершавая, скользнула внутрь, заставив Ханну хватать воздух ртом, в то время как страсть молнией пронзила ее.
Уайет дразнил ее губами и пальцами, пока она не выгнулась дугой. Ханна царапала его плечи, чувствуя приближение оргазма.
— Это так… так хорошо, — едва смогла прошептать она.
Уайет поднял голову. Стон разочарования сорвался с ее губ.
— Пожалуйста, не останавливайся.
— Ханна, ты не торопишься, пока мы не добираемся до постели. И тогда ты спешишь.
— Ты заставляешь меня… — Она закусила губу.
Уайету не следует знать, что она ни с кем не испытывала ничего подобного.
— Заставляю тебя что, Ханна?
— Хотеть. Тебя.
— Это взаимно.
Каждая ласка его языка вызывала у нее дрожь. Напряжение росло, а потом волны экстаза затопили ее.
Прежде чем Ханна пришла в себя, Уайет возобновил ласки, без устали ублажая ее. Второй оргазм наступил еще быстрее.
Опустошенная, ослабевшая, она обхватила его руками и притянула к себе:
— Уайет, пожалуйста… я хочу большего.
— Не так сильно, как я.
Ханна не видела его лицо в темноте, но она ощущала жар его тела, слышала хриплое дыхание — все это не давало погаснуть пламени желания. Наконец Уайет вошел в нее одним движением, заполнив пустоту внутри. Ханна обвила его ногами и скрестила лодыжки за его спиной. И только тогда поняла, что до сих пор не сняла туфли. Она ощутила себя немного развратной, чуть-чуть распущенной и очень, очень сексуальной.
Каждое движение Уайета воспламеняло ее страсть, приближая к очередному пику наслаждения. А потом он перекатился на спину, так что Ханна оказалась сверху.
— Я хочу тебя, — хрипло проговорил он.
Уайет накрыл ладонями ее груди, а Ханна поднималась и опускалась до тех пор, пока в ней не разгорелся пожар. Судорога наслаждения пронзила женщину.
Прежде чем дрожь перестала сотрясать ее тело, пальцы Уайета впились в ее грудь, притягивая к себе, его движения стали быстрее, сильнее, глубже. Он застонал.
Ханна расслабленно легла на него, слушая, как бьется его сердце. Ей ни с кем не было так хорошо. И она боялась, очень боялась, что забрела туда, откуда нет возврата, и позволила себе слишком привязаться к Уайету.
Незнакомый звук прервал сон Ханны. В комнате было темно. Она услышала ровное дыхание рядом и вспомнила, где находится. В кровати Уайета. В качестве его любовницы.
Сомнения одолели молодую женщину. Ее охватило стремление немедленно сбежать. Она не готова была посмотреть ему в глаза. Необходимо сначала осознать свое новое положение и продумать, как разрушить барьеры, возведенные Уайетом, и научить его доверию.
Ханна приподнялась на локте. Электронные часы у изголовья кровати показывали 5:06. Женщина приглушенно застонала. Нелли уже встала и заваривает кофе, обдумывая меню на день. Если она поймает Ханну, когда та попытается выскользнуть из дома, расспросам не будет конца.
Экономка была слишком старомодна, и Ханна не хотела ее разочаровывать.
Она встала и наступила на что-то. Туфли! Уайет умудрился снять их во время второго раунда.
Сердце Ханны учащенно забилось, на коже выступили капельки пота при воспоминании о втором, медленном, но при этом еще более чувственном соитии. Тогда она утратила последние капли рассудка и вместо того, чтобы уйти, уютно устроилась на его плече.
Ханна торопливо оделась. Как ей сбежать? На парадной лестнице ее точно заметят. А другая лестница расположена рядом с комнатой Нелли. Оставался только один путь. Потайная лестница между бывшей комнатой Ханны и комнатами ее родителей вела в гараж. Уж оттуда она сумеет незаметно улизнуть.
Ханна мысленно поблагодарила маму за то, что та была страстной любительницей домов с историей и европейских замков с тайными ходами. Именно она настояла на том, чтобы архитектор спроектировал эту лестницу.
Ханна на цыпочках прокралась к замаскированной двери, нажала на панель и скользнула внутрь. Она не хотела рисковать и включать свет. В темноте она осторожно спускалась, отсчитывая ступеньки. Двенадцать, одиннадцать, десять… Ханна досчитала до шести, услышала чье-то дыхание и замерла. Шаги. Человеческие шаги.
Сердце Ханны учащенно забилось.
— Кто здесь?
— Ханна? Вы? — откликнулся тихий мужской голос.
— Сэм?
— Ага.
Зажегся яркий свет. Ханна заморгала. Сэм стоял на нижней площадке лестницы. На нем были джинсы, фланелевая рубашка и длинное пальто.
— Что вы здесь делаете, Сэм?
— Живу. А вот что вы здесь делаете? — парировал он.
Ханна покраснела:
— Иду домой.
— Тайком, да? Вот и я тоже.
— Так вот почему ни Нелли, ни Кэрол не замечали, как вы сбегаете из дома!
— Тсс, говорите шепотом. Ну да. Уайет не имеет права держать меня взаперти, как преступника.
Ханна вздохнула:
— Он думает, что защищает вас. Я попытаюсь снова с ним поговорить. Как ваши дела? Мы с Феникс скучали.
— Феникс уж точно не скучала. Я не могу выходить, когда тут бродят Уайет или Кэрол, так что навещаю ее по ночам.
— Один?
— Да.
Этим и объяснялось поведение лошади. Ханна была изумлена тем, как быстро та продвигается в обучении.
— Как вам удалось не попасться на глаза охране? Старик пожал плечами:
— Я выучил расписание.
Хороший знак для оценки умственных способностей, но плохой — для его безопасности.
— Сэм, вы же пообещали не ходить в конюшни в одиночестве.
— Правда? О, точно. Кажется, пообещал. Но и вы обещали мне разрешить работать с Феникс. Вот я и работаю.
— Вместе со мной, и никак иначе.
Сэм смерил взглядом ее одежду:
— Вы при параде.
— Вечером я ужинала с клиентом и Уайетом.
— И вы остались. С Уайетом.
Румянец залил лицо Ханны.
— Наверху только две комнаты — моя и его, — намекнул Сэм.
— Да, я осталась с Уайетом. Не хочу показаться грубой, но мне нужно попасть домой. Скоро начнется рабочий день. — Ханна положила ладонь на плечо старика. — Сэм, я высоко ценю то, что вы делаете для Феникс, но, пожалуйста, обещайте не ходить в конюшню без меня. Если Уайет узнает, что я поощряла вашу работу с лошадьми за его спиной, у нас обоих будут проблемы.
Сэм наклонил голову и приложил палец к губам:
— Тсс.
Неожиданно дверь открылась. На пороге стояли Уайет и Нелли. Сердце Ханны ушло в пятки.
— Господи, девочка моя, я уж подумала, что у нас завелись говорящие мыши. Что вы оба здесь делаете?
