Только свои отношения они никогда не обсуждали: что они для них значат, куда идут, как долго будут продолжаться…
Воскресным утром, когда Блейз и Сорель сидели за поздним завтраком в ее дворике, Сорель сообщила:
— Нас приглашают в гости.
— Кто?
— Елена и Кэм. Со дня их свадьбы прошло полгода. — Елена обрадовалась, что они придут вдвоем. Все друзья знали, что Блейз и Сорель живут вместе.
— Что ж, достойная дата, чтобы ее отпраздновать. Не все браки такие долгие.
— Я уверена, что их брак будет долгим.
— Почему ты так уверена?
— Потому что они очень любят друг друга и к тому же друзья.
— Мы тоже.
Блейз беспечно держал чашку, расслабленно откинувшись на стуле, но напряженный блеск в глазах противоречил позе.
Сорель откусила кусок тоста и положила его на тарелку.
— Кэм обожает Елену.
Он ничего не сказал, не пошевелился. Потом выпрямился и перегнулся к ней через стол.
— Ты хочешь обожания?
— Конечно, нет.
— Тогда чего же?
Сорель неловко пожала плечами.
— Любви. Настоящей, единственной, вечной.
— По-моему, именно ее я тебе предлагал, когда дарил кольцо.
— Нет. Ты меня не любил… так, как я тебя любила.
Как будто что-то пролетело в воздухе. Зашевелились листья на виноградной лозе, на стол упали пятна солнечных зайчиков.
— Ты меня любила?
Сорель вскочила, и стул проскрежетал по каменным плиткам.
— Иди к черту! — Она не хотела и дальше раскрываться, выставляя себя на посмешище.
Сердце обливалось кровью; она чуть не споткнулась на единственной ступеньке, ведущей в дом, когда Блейз схватил ее за руку и круто повернул к себе лицом.
— Как ты любила меня, Сорель? Ты думала обо мне каждую ночь перед сном, я тебе снился, когда ты закрывала глаза? Ты мечтала, как будешь заниматься со мной любовью, как у нас появятся дети, которых мы будем вместе растить? Ты готова была вцепиться в каждую женщину, которая на меня взглянет? И ты всегда хотела обнять меня, утащить в какую-нибудь комнату с кроватью, выбросить ключи и оставаться там до скончания жизни?
О, как жестоко.
— Да! — отвечала она. Если он все знает, какой смысл отрицать? — Да, да, да!
Она смотрела на него, и слезы катились по ее щекам.
— Я тебя ненавижу! Почему ты так поступаешь? — Он ей наконец-то отомстил, решил поставить ее на колени, окончательно унизить.
— Потому что я перечислил все то, что чувствую к тебе сам, — ответил Блейз, и она задохнулась.
Сорель смотрела на него, и гигантская рука сжала сердце в крошечный комочек, а потом отпустила, и оно заполнило всю грудь, разрывая ее.
— Что? — удивленно протянула Сорель.
Блейз смотрел на нее потемневшими глазами.
— Я люблю тебя, — признался он. — Я боролся со своим чувством с того момента, как снова увидел тебя, я говорил себе, что глупая привязанность к прошлому пройдет. Я почти убедил себя, что меня излечит занятие любовью с тобой, что через несколько месяцев мы благополучно разойдемся. Но каждый раз, когда я держу тебя в руках, я все сильнее ощущаю, что мы принадлежим друг другу, что я не отпущу тебя.
— Ты никогда не говорил о любви… ты только тащил меня в постель.
— Открыться, чтобы быть отвергнутым, как в прошлый раз?
— Но ты тогда не чувствовал ничего подобного!
Некоторое время Блейз хмуро изучал ее, потом неохотно признал:
— Тогда я все воспринимал как должное. Как ты сказала, с детства считалось, что мы предназначены друг другу. Я знал, что люблю тебя, что хочу остаться с тобой навсегда. Я не представлял себе жизни без тебя. Я не задумывался над тем, что мне и так дано всей жизнью. Может быть, не следовало проявлять к тебе столько заботы, когда мы были помолвлены.
— Заботы?
— Я все время себя сдерживал; я знал, что ты девственница, и не хотел торопить события. Я думал, что, после того как мы поженимся, у нас будет впереди вся жизнь, и я хотел, чтобы первый момент для тебя остался самым необыкновенным, запоминающимся.
Сорель смотрела на него любящим и ласковым взглядом.
— Я же не была хрупким цветком!
— Но так с тобой обращались всю жизнь. Я всегда защищал тебя, даже от самого себя, и собирался так делать и дальше. Я не хотел тебя унизить. В то время как ты унизила меня. — Блейз глубоко вздохнул, и его голос изменился, стал ожесточенным. — Когда ты бросила меня, в моей душе поселилась тоска. Ты оставила пустоту в моей жизни и в сердце, и я хотел сидеть и выть на луну, но нужно было так много всего сделать, позаботиться, утрясти, что я кинулся во все это и отказался думать о причине твоего поступка. — Он помолчал. — Наверное, я боялся. Боялся обнаружить в себе то, что ты нашла настолько… отвратительным. Я знаю, ты считала меня надменным и гордым. Но если я и обладал подобными качествами когда-то, ты выбила из меня всю гордость, отвергнув меня.
— Я никогда не считала тебя надменным! Ничего подобного!
— Когда ты вернулась и оказалось, что притяжение между нами по-прежнему сильно, в это трудно было поверить. Пугало, что нужно что-то предпринять с Чери. Я собирался на ней жениться, и она не сделала мне ничего плохого. Ты разбила все мои планы на будущее — во второй раз, и это тогда, когда я наконец-то собрал себя воедино. Я был в ярости.
— Я знаю.
Он послал ей извиняющуюся улыбку.
— Понимаю, тебя нельзя винить, но мое равновесие сильно пошатнулось.
— Мое тоже.
— Ты не проявляла ко мне ни малейшей симпатии. — Сорель ткнула его кулаком в плечо, и он усмехнулся. — Не знаю, когда до меня дошло, что я тебя люблю, что любил всегда и что я должен или получить тебя, или умереть. Но даже тогда я продолжал уверять себя, что все ненадолго, что, как только я заполучу тебя в постель, наваждение закончится и ты не будешь иметь надо мной власть.
— Я не хотела иметь власть над тобой!
— Хотела или нет, но ты ее имела. Власть превратить меня в бога или в нищего. Если ты сейчас не выйдешь за меня замуж, я сяду у тебя под дверью и буду сидеть там до конца жизни, подбирая крошки, которые ты мне выбросишь.
Сорель ни на секунду не верила, что Блейз так сделает — скорее за волосы потащит к алтарю, но слушать его смиренные речи оказалось очень приятно.
— Я выйду за тебя, — ответила она. — Ни о чем большем я и не мечтала.
Блейз зажмурился, наклонился и поцеловал ее.
— Теперь, — шепнул он на ухо, — я не дам тебе шанса сбежать.
* * *
Они поженились через три недели; на простой церемонии в саду родителей присутствовали только две семьи и полдюжины друзей — совершенная противоположность пышной свадьбе, которую планировали четыре года назад. Сорель пригласила Поппи, та надела шляпу, поля которой были шире, чем длина юбки. На шляпе красовались маки.
