Ожидая Эмили в специальной гостевой комнате, Гейб чувствовал себя очень неуютно в непроницаемом скафандре. С каким удовольствием он стянул бы его с себя!
Прождав Эмили целый час, он пришел к выводу, что она передумала и не приехала. А ему ведь так хотелось увидеться с ней, крепко ее обнять!..
Да, но как он обнимет ее, если затянут в этот идиотский, мешающий движению скафандр?! В нем не только обниматься, но, кажется, и разговаривать-то тяжело.
Войдя в гостевую комнату, Эмили сразу увидела мужскую фигуру в серебристом скафандре, стоящую спиной к ней около стены, на которой были развешаны фотографии. Подумав, что это Гейб, Эмили подошла к нему сзади, не зная еще, что сказать.
— Гейб, ты, наверное, сердишься на меня, что я не сообщила тебе о… о своей беременности. Но сейчас я приехала, чтобы все тебе объяснить, — волнуясь, начала Эмили.
Он даже не обернулся к ней. Вот, значит, как! Гейб так обижен, что даже не хочет на нее смотреть!
— Я люблю тебя. Я всегда любила тебя, Гейб! Я понимаю, что должна была раньше сказать тебе о своей беременности, но я боялась… я боялась, что тебе будет интересен только наш ребенок, а не я. А потом… потом я подумала: какой смысл, что ты узнаешь о нашем ребенке, если у тебя даже не будет возможности хотя бы раз взять его на руки? Пойми, я просто не знала, как мне поступить!
Мужчина продолжал стоять все так же и молчал.
— Гейб, скажи мне хоть что-нибудь! — воскликнула Эмили.
— Привет, Эмили! — услышала она голос Гейба, входящего в комнату.
Он был одет в обычные брюки и рубашку, а не в специальный скафандр.
С кем же я тогда разговаривала? — изумилась Эмили и подошла поближе к мужской фигуре. Дотронувшись до нее рукой, она сообразила, что это манекен. Неужели я говорила о своей любви с обыкновенной куклой?
Окинув Гейба взглядом с ног до головы, она поинтересовалась:
— Что происходит? Почему ты в обычной одежде?
Гейб подошел к ней и положил руки на ее округлившийся живот.
— О, Эмили! — выдохнул он.
Она почувствовала, что сейчас заплачет. Как вытереть слезы? Она же в шлеме! Гейб пришел ей на помощь.
— Не надо плакать, дорогая, — нежно сказал он, снимая с нее шлем.
— Разве ты имеешь право снимать с меня шлем? — удивленно спросила его Эмили, вдыхая свежий воздух и чувствуя огромное облегчение.
— Я имею право делать все, что захочу, — уверенно ответил Гейб.
— Но…
— Спокойно, моя дорогая! — он наклонился и страстно поцеловал ее в губы, а потом спросил: — Тебе мешает скафандр?
— Да.
— Тогда давай и его снимем.
— Но, Гейб…
Он снова нежно поцеловал ее и сказал:
— Не волнуйся ни о чем.
— Гейб, что случилось? Почему ты так настроен? Тебя больше не волнует твой “биосферный проект”?
— Почему же, наоборот, волнует! Я просто очень рад, что между нашими компаниями заключен контракт.
— Я тоже довольна этим контрактом. Но мне совсем не нравится вся эта шумиха вокруг него.
— Не волнуйся ни о чем, — повторил Гейб и начал расстегивать специальные застежки. — Давай его снимем поскорее, ты же не собираешься лететь в космос!
— Гейб…
Он снова страстно поцеловал ее в губы.
— Гейб, ты никак не даешь мне высказать свои мысли!
— Ты слишком много говоришь. Лучше выслушай меня, — нежно сказал ей Гейб. — Эмили, я люблю тебя. Я всегда любил тебя. И буду любить и твоего ребенка. Я хочу быть ему отцом и помогать тебе воспитывать его. Я стану для него отцом, буду заботиться о нем, несмотря на то, что не являюсь его биологическим отцом.
— О, Гейб! — Эмили не выдержала и заплакала.
В этот момент Гейб полностью расстегнул ее скафандр и помог ей снять его. Эмили прижалась к нему, продолжая плакать.
— Гейб… — всхлипывала она, чувствуя, что именно сейчас ей необходимо все сказать ему.
Она взяла его руки и положила их себе на живот. И, словно почувствовав руки отца, ребенок дернулся в животе. Гейб замер.
— Дорогая… Тебе больно?
— Нет, нет!
— Ты счастлива, Эмили? Я имею в виду, ты всегда хотела ребенка… И пусть этот ребенок от донора…
— Гейб, это твой ребенок!
— Мой ребенок?! Ты хочешь сказать, что мы…
Эмили кивнула и снова заплакала.
— У нас с тобой будет ребенок? — не мог поверить в свое счастье Гейб.
— Да, да, да! — воскликнула Эмили и упала в его объятья.
Эмили ждет от него ребенка! Они любят друг друга и даже, возможно, сильнее, чем раньше, когда были совсем молодые и только поженились. Но почему, несмотря на свою любовь к нему, она до сих пор ничего не говорила? Неужели она хочет одна воспитывать их ребенка? Гейб похолодел.
Глубоко вздохнув, он грустно спросил Эмили:
— Почему ты не сказала мне раньше, что беременна от меня?
Вместо ответа Эмили продолжала плакать. Всхлипывая, она с трудом произнесла:
— Мне хотелось сказать тебе о нашем ребенке… но ты ведь был занят своим проектом. Я была так счастлива, когда получала от тебя все эти месяцы письма по электронной почте. Ты ведь писал именно мне, тебя интересовала только я, а не мой будущий ребенок. Я хотела тебе сообщить о нем попозже…
— Не волнуйся, Эмили. Тебе нельзя волноваться. Я ведь сейчас с тобой. Я изменился, Эмили, поверь мне. Для меня важна ты и наш ребенок, а не работа!
— Гейб, я хочу одного: чтобы ты всегда был рядом с нами. Как бы важен ни был для тебя твой “биосферный проект”, обещай мне, что ты будешь проводить каждый вечер со мной и нашим малышом.
— Конечно, я обещаю это тебе! — торжественно объявил Гейб.
— Гейб, я говорю с тобой серьезно! — думая, что он дурачится, тихо произнесла Эмили.
— Я тоже.
— Мне бы хотелось, чтобы ты принимал участие в жизни нашего ребенка, когда он будет заниматься и в школе, и музыкой, и праздновать свой день рождения, Рождество и многое другое.
— Я так и собираюсь делать. — Гейб заметил недоверчивый взгляд Эмили. — Ты что, мне не веришь?
— Я хочу верить тебе.
Улыбнувшись, Гейб взял Эмили за руку и повел ее к выходу из гостевой комнаты. Остановившись в дверях, он пристально посмотрел на нее.
— Гейб, я что-то не понимаю, — пролепетала она. — Ты что, уже собираешься уходить?
Улыбнувшись, он ответил:
— Пойду унесу твой скафандр. Я уверен, что тебе больше нравится ходить в какой-нибудь другой одежде. Встретимся здесь через десять минут.
— Но…
— Ничего не надо больше говорить, моя дорогая, — он крепко обнял ее и нежно поцеловал в губы.
В офисе его ждала раздраженная Марта Элкинс.
— И где же, интересно, вы были? Я слышала…
