Xэрриет Гилберт - Дом с видом на любовь (Всего лишь поцелуй)

— О чем ты говоришь, ненормальная рыжая бестия!? Это ты выкинула меня из своей жизни, как только я вынужден был заняться запущенными из-за болезни делами и перестал ежечасно ублажать тебя в постели! И кстати, кто тот смазливый мальчонка? Конечно же, он просто твой исповедник? Или твой гинеколог? Хорошо проводили время?

— Отлично! Давай, обвиняй меня! Уж чья бы корова мычала… Я как-то постеснялась спросить у тебя — кто была та голая Мерлин Мурло, которая так отлично чувствовала себя в твоей спальне?

— Ты что, ненормальная?

— Хочешь овечкой прикинуться или правда не помнишь? Хотя где тебе всех-то их упомнить! Мало ли, кто из твоих барышень шлялся по моему дому голышом!

— Ерунда… Даже не понимаю, о чем ты вообще говоришь.

— Цитирую: «Дорогой Арчик уехал по делам, продинамив наш совместный уикэнд, и велел ждать его возвращения и чувствовать себя здесь как дома». Причем, заметь, имелся в виду мой дом.

Некоторое время Артур смотрел на нее белыми от ярости глазами, затем в них зажглось нечто иное. Он задумчиво хмыкнул, прищелкнул пальцами и медленно протянул:

— Должно быть, ты имеешь в виду Анжелу…

— Очень может быть, хотя мне нет никакого дела до того, как зовут твоих девиц и сколько их всего.

— Она не моя девица!

— Я тебя не слушаю!

— Анжела — девица моего брата Джека. Я их пригласил в Париж давным-давно, чтобы справить здесь день рождения брата. Она модель, работает в Лондоне. Благодаря твоему, прости за каламбур, наезду пришлось все отложить, но я позволил ей пожить на время моего отъезда у меня. Извини, тебя не успел предупредить, так как уехал внезапно, а тебя не было в это время. Джек вот-вот должен вернуться из Африки, и тогда мы собирались отпраздновать его день рождения! Успокоилась?

Кровь медленно сбегала со щек Лауры. Ей как-то стало все равно. Кричать больше не хотелось. Руки Артура впились в ее плечи и слегка встряхивали ее, ставшее совсем бескостным, тело.

Поцелуй получился яростным и совершенно неожиданным. Лаура немедленно прижалась к Артуру, словно металлическая стружка, притянутая мощным магнитом, и замерла без сил в любимых и ненавистных руках.

— Лори, девочка моя золотая, — нежно и страстно шептал он ей прямо в ухо, обжигая его своим дыханием, — ну сколько можно переворачивать все с ног на голову! Ты дурочка…

Она медленно высвободилась из его объятий и сказала тихим и безжизненным голосом:

— Ты прав, я глупая. Самой худшей ошибкой в моей жизни было то, что я поселила тебя в свой дом. Надеюсь, Бог впредь убережет меня от еще большей глупости. Я уезжаю на несколько дней, Артур. Когда я вернусь, то хочу найти свой дом пустым. Ничто не должно напоминать о тебе и твоих голых и пьяных девицах, слышишь, ничто!

— Не валяй дурака, Лори, куда я пойду…

— Это твоя проблема. Не моя. Я — дурочка. Ты — умный. Очень-очень умный. Ты обязательно что-нибудь придумаешь.

Она вышла из здания с опущенной головой и побрела по улице прочь, не обращая внимания на Жюли, Марка, машины, прохожих. Не слыша отчаянного крика ей вслед:

— Не бросай меня, Лаура!!!

Дождь шел уже две недели подряд, а сегодня перестал. Словно по заказу. По Парижу катился первый день карнавала.

Наследница тети Луцианы, счастливица Лаура Дарси могла наслаждаться! собственной комфортной ложей на этом шумном уличном празднике, наблюдая за ним прямо из дома.

Раньше она любила участвовать в шествии, пестром, разноцветном, хохочущем и клубящемся по всему городу ярким облаком, любила подпевать и плясать на площади вместе со всеми, но на этот раз просто смотрела с балкона на то, как веселятся истинно счастливые люди.

Второй этаж дома на улице Кармелиток больше не носил ни единого следа присутствия Артура Финли. Было тихо и тоскливо, хотя на улице бушевал карнавал.

Жюли уехала по делам, Марк обустраивал свою новую галерею, так что Лаура осталась в этот день совсем одна. Одна и совершенно одинока на свете. Впрочем, в Париже полно ее товарок по несчастью. Артур Финли унес ее сердце, присоединив его к своей обширной коллекции разбитых чувств, радостей и надежд.

Боль за эти дни несколько притупилась, и сейчас Лаура с некоторым удивлением ловила себя на том, что даже испытывает к Арчи нечто вроде благодарности. Он разбудил в ней женщину, он вселил в нее уверенность, он подарил ей минуты полного и безоговорочного счастья. Она познала страсть и любовь мужчины, крепость его объятий, радость отдаваться и брать, она познала Любовь! А ведь этого могло так и не случиться до конца ее жизни.

Теперь Лаура Дарси и не вспоминала о своей фригидности. Она знала, что красива, желанна, привлекательна и сексуальна, вот и все. А Артура лучше забыть.

С этим не получалось, особенно после недавнего звонка Жюли.

— Лори! Я не знаю, что случилось с Артуром Финли, но он помог нам с Марком продлить аренду на выгодных условиях. Мы всего лишь переедем на пару домов вперед, представляешь? И при этом даже не потеряем своих постоянных посетителей. Это так мило с его стороны.

Действительно, мило. Все, хватит. Автоответчик разбух от звонков Артура. Он очень хотел выяснить отношения, но Лаура не отвечала. Потом стали приходить письма, их она отсылала, не вскрывая. Жюли ругала ее бесчувственной ледышкой, но Лаура только вздыхала в ответ. Она знала правду.

Если она хоть раз позволит себе просто прочитать письмо или прослушать сообщение на автоответчике, она не справится с собой, а значит, умрет от тоски. Новые надежды и новые разочарования. Иллюзия любви — и полный крах всех надежд. Пусть он остается в ее сердце. Она не может просто вычеркнуть из жизни своего мужчину, человека, которого она любит.

Да, любит, несмотря ни на что!

Теперь она часто плакала. Даже сейчас, глядя на толпы ликующих и беззаботных парижан, слушая песни и веселый смех, она ощущала влагу на ресницах. Пусть. Ее все равно никто не видит. Даже хорошо, что Жюли не смогла приехать.

Длинная процессия оглушительным грохотом ползла по булыжной мостовой, казалось, конца ей не будет никогда. Было очень жарко, и Лаура уже хотела встать, чтобы сходить в дом за минеральной водой, однако что-то ее толкнуло, и девушка внимательнее вгляделась в процессию.

Это была огромная повозка, скорее, платформа, на которой плясали таитянки, играли на гитарах и били в бубны цыгане, развевались ленты и взмывали в небо разноцветные шары.

Лаура крепко-крепко зажмурилась, а затем снова открыла глаза. Галлюцинация. Ничего удивительного. Она слишком много плачет, глаза устали и отказываются ясно видеть реальность. Надо просто нажать пальцем на глазное яблоко, а потом повращать глазами по часовой стрелке…