– Отведите меня к остальным, – взмолилась она. – Я не могу больше танцевать с вами.
Его встревожила ее бледность. Слегка поддерживая Дженни за плечи, он провел ее сквозь ряды танцующих на балкон, где сидели Клэр, Жак и Джон.
– Дженни неважно себя чувствует, – объяснил Глен.
И Джон обнял ее, вывел ее из этой кошмарной слабости, предательской боли в сердце.
– Все в порядке, – выдавила она из себя неровный смешок. – Наверное, в танцевальном зале было слишком жарко. – Девушка едва слышала свой голос, но ей было все равно. Что-то внутри нее умирало. И пусть умирает! Чем скорее, тем лучше. Она с удовольствием опустилась в глубокое плетеное кресло.
– Должна признаться, вальсируя с Джоном, я тоже чувствовала легкое головокружение, – сказала Клэр. – Я так давно не танцевала этот милый старомодный вальс! Но зато испытываешь чувство полета!
Значит, Джон танцевал с Клэр… а она их не заметила, хотя, кружа по залу, они наверняка не однажды пролетали мимо них с Гленом? Не слишком ли заметен был их оживленный разговор? Впрочем, это не важно.
Джон, заботливо склонившись над ней, спросил, чем он может помочь.
– Может быть, горячего кофе? – предложил он. – Или аспирин? На ресепшн наверняка есть аспирин.
Дорогой, добрый, практичный Джон, предлагающий исцелить разбитое сердце кофе и аспирином! Все испытывали какое-то смущение. Вечеринка явно срывалась… и только по ее вине. Дженни решительно выпрямилась и поблагодарила Джона, отказавшись и от кофе, и от аспирина.
– Со мной все в порядке, – изо всех сил старалась убедить она его. – Просто у меня немного закружилась голова, но здесь, на свежем воздухе, все прошло.
Дженни заставила себя подняться с кресла.
– Пойдемте в кабаре, посмотрим представление! – предложила она.
– Отличная идея, – с облегчением согласился Жак. – Совсем никуда не годится прерывать вечеринку из-за того, что будущая невеста от вальса упала в обморок! Насколько я слышал, в «Славонии» бывают хорошие представления, хотя по художественной привлекательности они и в подметки не годятся деревенскому kolo!
К концу августа Лондон выглядел довольно усталым и запыленным. На всех главных улицах, даже и на менее крупных магистралях движение стало невыносимым. От непрекращающегося шума притуплялся рассудок, а в воздухе стоял удушающий запах выхлопных газов. Дженни, разъезжая между Риджентс-парком и Харли-стрит, с тоской вспоминала о покое Зелена, пропитанного запахом тимьяна.
Она оказалась оптимисткой, предполагая пробыть в городе две недели: ее пребывание в Лондоне уже растянулось почти на месяц. А дел впереди было невпроворот. Декораторы еще не закончили оформление комнат квартиры, потом начнется расстановка мебели и оборудование кухни. Оглядывая свое будущее жилище, Дженни старалась представить, как они с Джоном будут жить в этих незнакомых комнатах. Иногда она делала наброски, рисовала, как бы ей хотелось их обставить. Семья Дейвенгем преподнесла в подарок кое-какую ценную мебель, но многое они с леди Дейвенгем выбирали в самых изысканных лондонских магазинах.
Подготовка к свадьбе стоила огромных денег, но Дженни и в голову не приходило беспокоиться о них. Отец сколотил приличное состояние продажей картин, да и Дейвенгемы не знали недостатка в средствах, а Джон был единственным их сыном. Обе семьи твердо решили помочь молодой паре счастливо начать семейную жизнь. Это было очень любезно с их стороны… и все шло замечательно. Дженни хотелось бы проявлять немного больше энтузиазма, но непонятное чувство нереальности происходящего до сих пор преследовало ее.
Наверное, было бы лучше, если бы они с Джоном больше времени проводили вместе, но им удавалось встречаться только в выходные дни, да и то, если он был свободен. Как и большинство молодых новоиспеченных докторов, он много времени проводил в больнице, а в свободное от дежурств время ему приходилось часами готовиться к экзамену на должность консультанта, чтобы в конце концов стать партнером отца.
Но в те редкие моменты, когда им удавалось встретиться, они немедленно уезжали за город. Эти поездки очень нравились Дженни. Хоть ненадолго вырваться из пыльного Лондона и насладиться прекрасной погодой, видом колосящихся полей и песчаных дюн! Обычно они останавливались у моря, холодного серого Ла-Манша, так не похожего на зеленые воды Адриатики. Если Джон в каком-нибудь укромном уголке давал волю своим чувствам, она изо всех сил старалась отвечать ему взаимностью. Они могли часами разговаривать или вместе молчать, как было всегда во время их долгой дружбы. Они довольствовались тихим счастьем, компанией друг друга. Хорошо бы оставить все как есть! После свадьбы все будет иначе, говорила она себе.
Иногда, когда у Дженни выдавалось свободное от дел время, она убегала домой, в Челси, где миссис Трейси, их пожилая домоправительница, встречала ее с распростертыми объятиями. Дженни пила с ней чай в маленькой гостиной, а затем прогуливалась по просторным, тронутым богемным беспорядком комнатам. Как все это отличалось от безупречного порядка на Ридженси-Террас! На верхнем этаже, в просторной мастерской, занимавшей две мансарды, Дженни задерживалась подолгу, рассматривая работы отца и с нетерпением ожидая, когда вернется к нему.
Клэр писала, что ему день ото дня становится все лучше и лучше. «Кажется, Глен Харни дал ему стимул, в котором он нуждался, – сообщала она в последнем письме. – Они по-прежнему проводят время возле его нетленного шедевра, но он, полагаю, почти завершен, и через несколько дней Глен Харни уедет в Лондон, увозя свои трофеи торжествующей телевизионной компании».
Значит, Глен скоро окажется в одном с ней большом городе, размышляла Дженни. Но шансы, что они встретятся, практически равны нулю, без волнения заключила она.
Что ее действительно волновало, так это предстоящий приезд матери из Америки. Известие о скорой свадьбе дочери обрадовало ее. Тур по Америке имел для нее большое значение, он означал признание ее многолетней упорной работы как романистки и лектора по широкому кругу вопросов. Мать была совершенно права, уделяя своим занятиям больше времени, чем семье, и Дженни не чувствовала себя обделенной из-за того, что мама ведет такую насыщенную жизнь. Девочка никогда не сомневалась в любви матери и восхищалась ее достижениями. Время, когда им удавалось пожить вместе, всегда бывало интересным и полезным. Когда мать приезжала домой, они много развлекались, и Дженни встречалась с разными интересными людьми. Теперь она понимала, как замечательно ей жилось в доме на берегу реки. Но ведь и после свадьбы ее оттуда никто не выгоняет. Он всегда будет ее вторым домом, утешала она себя, не так уж он далеко от квартиры на Харли-стрит!
