— Как вы себя чувствуете? — присев на стул, он быстро взглянул на лист, висевший в изголовье кровати, где отмечалась температура и общее состояние пациента.
— Уже намного лучше, спасибо.
— Это хорошо, Элис ужасно переживала…
— Да, я знаю.
Элизабет улыбнулась, отчего на впалых щеках появились ямочки. И Мэтью подумал, что в молодости она была настоящей красавицей, похожей на внучку. Время неумолимо, и даже самое прелестное лицо изменяется до неузнаваемости. Но остается нечто неуловимое в выражение глаз, в наклоне головы, в движении губ, что говорит о внутренней красоте человека, которую не могут скрыть ни старость, ни смерть.
— Скажите, мистер Дэймон. — Элизабет с трудом приподнялась. — Вы неравнодушны к Элис, да? В моем возрасте подобная прямота простительна.
— Я люблю ее, — тихо, но решительно ответил он, и признание принесло долгожданное облегчение. — Правда, люблю так, как никого не любил.
— И что же?
— Так получилось…
Он не успел договорить: дверь распахнулась и на пороге появилась та, о ком только что шла речь.
— Ты? — увидев Мэтью, Элис так растерялась, что выпустила из рук пакет.
Апельсины и яблоки упали на пол, и они вдвоем опустились на колени, чтобы собрать их.
— Дети мои, — послышался насмешливый голос Элизабет, — встаньте на ноги.
Элис гневно тряхнула головой.
— Что ты здесь делаешь? — прошептала она.
— Приехал навестить свою бывшую пациентку, — спокойным тоном ответил Мэтью. — А заодно и поговорить с тобой.
— Я тебе уже все сказала…
— Ну хватит, вставайте. — Элизабет склонилась над краем кровати. — Слышите? Палата — не лучшее место для выяснения отношений.
Мэтью хотел помочь Элис, но та оттолкнула его руку. Залившись ярким румянцем, она смотрела на бабушку, словно просила о помощи.
— Вы не могли бы оставить нас вдвоем, мистер Дэймон? Нам с внучкой надо кое о чем пошептаться.
Когда дверь закрылась, Элизабет поманила Элис к себе.
— Зачем ты его мучаешь?
— Я? — От возмущения та буквально потеряла дар речи. — Если бы ты знала, какой он на самом деле…
— Погоди…
— Этот предатель, который…
— Помолчи минутку, пожалуйста…
— Заботится только о собственном удовольствии…
— Элис! — Элизабет хлопнула ладонью по кровати, пытаясь привлечь внимание разгневанной внучки. — Он любит тебя.
— Кто? — Она оборвала обвинительную тираду на полуслове.
— Мистер Дэймон, конечно. Он сам мне об этом сказал.
Элис пожала плечами с деланным равнодушием, хоть сердце дрогнуло.
— И ты ему веришь? — насмешливо спросила она. — Бабушка, время романтичных влюбленных давно прошло. Теперь каждый — сам по себе. Ты не понимаешь, в каком мире мы живем.
— Зато я могу отличить правду ото лжи. — Элизабет стала очень серьезной. — И мне больно видеть, как страдает человек, который мог бы подарить тебе счастье.
Элис опустилась на стул, задумчиво глядя в окно, за которым падали с неба пушистые снежинки. Ей совсем не хотелось спорить и доказывать свою правоту.
— Но почему он признался в этом тебе, а не мне?
— Люди иногда делают глупости.
— Только не такие люди, как Мэтью.
— Вот что, — сказала Элизабет, — вам просто необходимо спокойно поговорить, без вмешательства посторонних. И все выяснить. И тогда обоим станет легче, уж поверь мне. Только пообещай, что не будешь принимать поспешных решений.
Элис покорно кивнула и вышла в коридор, готовясь к разговору. Но Мэтью был не один, рядом с ним на диване сидели родители.
— Это и есть твой сюрприз? — Джоан встретила дочь улыбкой. — Что ж, это чудесно, и мы очень рады за тебя.
— Чему рады? — Элис с ужасом вспомнила, что вчера за ужином, кажется, сказала что-то лишнее.
— Ну как же? Ты и мистер Дэймон… — начал Питер.
— Я сказал, что хочу жениться на тебе, — объявил Мэтью и, быстро встав, привлек Элис к себе, поцелуем заглушая вскрик негодования.
— Они просто созданы друг для друга, правда? — Джоан лучилась от счастья. — Пойдем, расскажем Элизабет.
Когда Элис удалось вырваться из объятий Мэтью, родители уже скрылись в палате.
— Как ты посмел? — задыхаясь от гнева, спросила она. — Это уже слишком…
Он успел удержать ее за руку и снова обнял. В это мгновение, когда, как казалось, решалась судьба, слова были не нужны. Элис перестала сопротивляться: ее губы словно таяли под поцелуями Мэтью, все тело отзывалось трепетом на каждое прикосновение, но сердце испуганно сжималось от предчувствия. Нет, все не могло быть так хорошо, что-то должно произойти.
— О, какая идиллическая картина! — Этот звонкий голос принадлежал, конечно же, Кэтрин. — Мэтью! Вот так неожиданность!
Она спокойно, словно не прошло несколько лет, приблизилась к нему, нарочито не замечая присутствия сестры.
— Здравствуй. — Он, не выпуская Элис из объятий, довольно прохладно улыбнулся и добавил: — Извини, мы сейчас заняты.
Кэтрин отшатнулась, словно от удара: похоже, она до сих пор не сомневалась в силе собственных чар, и была уверена — стоит лишь поманить мужчину, и он приползет к ней, как покорный раб. Но вышла осечка, Мэтью, даже из соображений приличия, не изобразил радости по поводу этой встречи. Вообще-то Кэтрин давно вычеркнула его из памяти, как человека, не оправдавшего возлагавшиеся на него надежды.
— Что ж, не буду мешать, — презрительно протянула она. — Больничный коридор, правда, не лучшее место для изъявления своих чувств.
Мэтью, не слушая, направился к выходу, увлекая Элис за собой. Он обнимал ее за плечи, будто стремился оградить от окружающего мира, где таились опасности.
— Мы можем поехать к тебе? — спросил он, когда они оказались на улице.
— Нет, там Джордж.
Элис ощущала слабость во всем теле. Ей казалось, что если Мэтью хоть на секунду отпустит ее, то она упадет в снег или поднимется к небу, превратившись в пушинку. Рука на плече — вот что удерживало ее и придавало новые силы.
— Тогда в отель, хорошо?
Портье подозрительно покосился на странную парочку, снявшую номер в начале дня. Ни чемоданов, ни сумок, но выглядят прилично и платят вперед. Поднявшись на второй этаж, Мэтью открыл дверь и пропустил Элис.
— Мы, наверное, выглядим ужасно глупо, — слабо улыбнувшись, прошептала она.
— Какая разница, пусть завидуют. — Он повернул ключ в замке. — Иди ко мне…
Она шагнула к нему, закрыв глаза, будто готовилась к прыжку в бездонную пропасть. Желание и страх — вот те два чувства, которые в тот момент владели Элис. Мэтью помог ей снять пальто, а потом, усадив на низкий пуфик, расстегнул молнии на сапогах.
