Нэнси взяла трубку.
— Да?
— Я тебя разбудил?
— Грег! — Ей не удалось скрыть радости. Впрочем, она и не пыталась. Он позвонил попрощаться! — Здравствуй! Как у тебя дела? Развлекаешься? Чем ты там занимаешься?
— Ноги ломаю. Вернее, ногу.
— Что? — Нэнси решила, что плохо расслышала. Потом сообразила, что это правда. Уж слишком сухим и лаконичным был ответ. Совершенно в стиле Беркли. — Как? Когда? С тобой все в порядке?
— Жить буду. Я хотел попросить тебя об одной услуге.
— Все, что хочешь!
— Запиши телефонный номер. — Он продиктовал, и Нэнси нацарапала цифры в лежавшем возле аппарата блокноте. — Позвони по нему и закажи для меня назавтра машину в аэропорт. На час дня. Я мог бы взять такси, но так будет проще.
— Сейчас позвоню, но…
— Спасибо. — Беркли повесил трубку, прежде чем Нэнси успела договорить.
Она застыла, недоуменно вслушиваясь в короткие гудки. Называется, попрощались! Хотя… О каком прощании может идти речь, если Грег получил травму?
Нэнси почувствовала, как грусть, весь день не покидавшая ее, понемногу начала отступать. Это было странно, но приятно.
Она набрала свой домашний номер и, когда ей ответили, сказала без всяких предисловий:
— Я не смогу завтра приехать.
Разумеется, ее мать не обрадовалась известию. Пора было выбирать цветы, составлять меню праздничного стола и рассылать приглашения.
— Позже, — ответила Нэнси.
Повесив трубку, она почувствовала себя значительно лучше.
Бедный Грег! Он сломал ногу!
— Какого дьявола ты здесь делаешь? — уставился на нее Беркли.
Полет был тяжелый. Закованная в гипс лодыжка все еще болела, хотя со времени перелома прошло шесть дней.
А тут еще Нэнси! Кто ее просил встречать Грега в аэропорту? И вообще, почему она не улетела домой?
— Ах, Грег! — робко улыбнулась Нэнси.
Тому было не до улыбок. Если она попытается его поддержать, обвив рукой за талию, Беркли просто не будет знать, что делать. Мужество любого человека имеет предел. Грег почти исчерпал свое, преодолевая боль. Ему сейчас только Нэнси недоставало!
Он сначала попытался отгородиться от нее костылем, а потом обошел ее.
— Я думал, что твой самолет улетел еще утром.
Нэнси держалась рядом.
— Правильно. Только без меня. Водитель ждет нас у багажного транспортера. — Она выдвинулась вперед, прокладывая ему дорогу.
Беркли скрипнул зубами: снова перед его глазами покачивались ее бедра!
— Почему ты здесь? — натужно спросил он.
Нэнси обернулась.
— Я позвонила своим и сказала, что не приеду.
— Что?
Она тряхнула кудрями.
— Я тебя не брошу.
— Со мной все в порядке!
— Ничего подобного. Тебе нужна помощь.
— Нет!
— Да. Поэтому я останусь у тебя.
Что это значит? Грег даже остановился.
— Эй! — крикнул он. — Что ты хочешь этим сказать? Ты не можешь оставаться у меня!
Нэнси шагнула к нему и улыбнулась. Беркли меньше всего сейчас в этом нуждался — в улыбающейся Нэнси Джонатан.
— Еще как могу! Если хочешь, попытайся меня остановить, — жизнерадостно сказала она.
В юности Грег иногда воображал себя бравым раненым воином, за которым ухаживает прекрасная девушка. Его мечты окружал ореол романтики. В реальности все оказалось вовсе не так лучезарно.
Беркли пришлось постоянно держать себя под контролем — когда Нэнси приносила ему еду, подтыкала одеяло, устраивала удобнее сломанную ногу и взбивала подушки. При этом она очень часто прикасалась к больному.
Тем самым сводя его с ума.
Грег безумно желал ее. Потребность физической близости с Нэнси стала для него невыносимой.
В конце концов, это немилосердно!
Последние двенадцать лет Беркли жил под защитой выработанного против женщин иммунитета. Разумеется, речь не шла о полном целомудрии, но Грегу удавалось избегать серьезных увлечений. Он просто брал то, что само шло в руки, и подобное положение вещей его вполне устраивало.
В свое время Элен преподала ему хороший урок. После нее он не пускал женщин в свою душу.
И с Нэнси следовало поступить точно так же.
Грег пытался, однако из этого ничего не получалось. Он по-прежнему сгорал от желания. А она перемещалась по его квартире, суетилась, заботилась о нем.
Нэнси взяла поднос, чтобы унести на кухню, и улыбнулась Грегу. Тот на миг закрыл глаза, защищаясь.
— Как поживает Чак?
Улыбка Нэнси померкла. Но через секунду она вернула ее на место усилием воли и бодро ответила:
— Нормально.
Одной рукой Нэнси в десятый раз поправила одеяло, машинально коснувшись при этом бедра Грега. Она ничего не заметила.
Но он заметил!
Легчайшее прикосновение ее пальцев вызвало во всем его теле трепетную вибрацию. Беркли едва сдержался, чтобы не притянуть Нэнси к себе, не зарыться пальцами в светлые кудри, не нырнуть рукой под блузку и не сжать чудесную упругую грудь.
Он сгорал от желания прижаться лицом к прелестным выпуклостям, покрыть их поцелуями, взять губами сосок…
Грег забылся настолько, что застонал.
— Ах! Я сделала тебе больно? — Нэнси вздрогнула и с испугом взглянула на него.
Беркли, чрезвычайно напряженный из-за сильнейшего желания и раздирающей душу страсти, даже не смог ответить. Он лишь с трудом глотнул воздух.
Его молчание еще больше обеспокоило Нэнси.
— Прости меня, Грег… — Она снова взялась за одеяло, на этот раз потянув его вниз. — Тебе неудобно в одежде. Давно пора переодеться в пижаму. Давай-ка помогу… — Ее пальцы оказались на пуговицах рубашки Беркли.
— Нет! — крикнул тот.
— Но…
Грег замахал руками, прогоняя ее прочь.
— Ты понимаешь английский язык? Нет и все!
Нэнси отодвинулась, но не ушла.
— Ты не можешь спать в одежде.
— Я и не собираюсь.
— Тогда скажи, где хранится твое белье, и я принесу пижаму.
— У меня ее нет, — процедил Беркли сквозь зубы.
— То есть как?
— Очень просто! — заорал он, теряя терпение. — Я не надеваю никаких пижам! Я сплю голым!
— Ой! — пискнула Нэнси, мгновенно став пунцово-красной. Ее взгляд метнулся к середине тела Грега и так же быстро убрался оттуда. — Ой! — заморгала она, пятясь. — Гм… ладно. Я пойду. Если что-нибудь будет нужно, позови…
Она пулей вылетела за дверь, сразу захлопнув ее за собой.
Беркли упал на подушки и застонал в голос. Не слишком ли благородно он себя ведет?
Если так, то этим он добился лишь одного — кроме ноющей ноги его также начало беспокоить кое-что другое…
