— Я хотела предупредить вас, что почетные гости и прочие перешли в фойе, — обрадовала их Софи, добавив с усмешкой: — Если вы готовы, конечно же.
Филипп повернулся к своей будущей супруге:
— Ханна?
— Могу ли я сначала воспользоваться дамской комнатой? Боюсь, что вся моя помада уже стерлась.
— Разумеется, — он указал вперед. — Прямо за этой дверью.
— Я постараюсь поторопиться.
— Будь там столько времени, сколько тебе понадобится.
Филипп смотрел, как она, несмотря на все свои треволнения, плавно, с непередаваемой грацией и величием покидает комнату. Трудно было поверить, что со времени их последней встречи прошло уже два года. Виноват же в этом был только он сам. После смерти своего отца Филипп всегда был слишком занят, чтобы уделить будущему браку хоть сколько-нибудь внимания. Да никакого брака и не планировалось, по крайней мере, на ближайший год.
Впрочем, Филиппа эта идея не привлекала ни тогда, ни сейчас.
Если бы дело касалось только его одного, то он бы просто никогда не женился. Мысль о том, чтобы быть привязанным к одной женщине на всю жизнь, была ему слишком уж неприятна. Но у него был долг перед своей страной — одна из тех вещей, к которым он себе легко относиться не позволял.
И, в отличие от своего отца, от которого Филипп унаследовал неугомонный характер, он собирался хранить своей жене верность.
— А ты, братец, не тратишь время даром, — говорила тем временем София. — Хотя в будущем, возможно, еще захочешь закрыть перед ней дверь.
Он бросил ей предупреждающий взгляд.
— Хорошо, что из дамской комнаты существует только один выход, — продолжила его сестра. — Иначе, боюсь, твоей суженой вполне могло бы захотеться сбежать оттуда.
Филипп даже не собирался перед ней оправдываться.
— Естественно, ты бы сделала что-нибудь получше… — произнес он.
Софи лишь усмехнулась. Кажется, ничего на свете она не любила больше, чем действовать ему на нервы. С тех самых пор, как только Софи научилась произносить первые слова, она превратилась в дерзкую, своевольную младшую сестру. И таковой оставалась до сих пор.
— Твоя невеста очень привлекательна, — добавила она.
— Да, весьма, — согласился Филипп. Он не кривил душой, говоря это.
Несмотря на то что вначале мысль о сговоренном браке показалась архаичной даже ему, по настоянию матери, которая отказывалась верить в существование слова «нет» — до тех пор, по крайней мере, пока не произносила его сама, — он полетел в Штаты, чтобы встретиться с молодой девушкой.
Филипп сразу же понял, что уже в шестнадцать Ханна была обладательницей огромного потенциала. Невзирая на разницу в восемь лет, он нашел ее очень соблазнительной. Она понравилась ему, и он не мог не заметить, что чувство это было взаимным. Больше того, Филипп надеялся, что, получив его согласие на брак, родители оставят его в покое. Таким образом, по его собственному желанию они начали встречаться.
К восемнадцати годам Ханна превратилась в женщину исключительной грации и красоты, и чувства их из чистого любопытства переросли в постоянное физическое притяжение.
Она обладала всем, что король мог пожелать видеть в своей супруге, и ее невинность, ее искреннее желание услужить, несомненно, привлекали его. Конечно, потом все это очень быстро наскучит, а новизна ощущений, будоражащая вначале, пропадет, но…
— Как ты думаешь, у нее есть хотя бы малейшее представление о том, во что она себя втягивает? — спросила София.
— Лишь малейшее. — С помощью учебника и наставников можно выучиться многому, но самое главное приходит только с опытом.
— Я хотела поговорить с тобой, пока ты здесь.
Значит, придется снова выяснять отношения.
— Если это то, о чем я думаю…
— Он же наш брат. Ты мог хотя бы выслушать его.
— Всего лишь единокровный брат, — ответил Филипп жестко. Результат неверности его отца. — Я ничего ему не должен.
— То, что он предлагает, укрепит стабильность нашей страны на долгие годы вперед.
— И его собственную, не сомневаюсь.
Сестра посмотрела на него как на сумасшедшего.
— Ты говоришь так, будто бы это плохо.
— Я ему не доверяю.
— Если тебя волнует корона, то она ему не нужна.
Совсем как ей самой, потратившей большую часть своих двадцати пяти лет на выражение недовольства королевскими правилами и традициями. Но в жилах Итана Рафферти текла кровь его отца, а значит, он имеет полное право претендовать на престол. Если с Филиппом что-то произойдет, следующим на очереди будет он…
А это недопустимо.
— Я не хочу это обсуждать, — ответил сестре Филипп.
Щеки Софии порозовели от негодования.
— Черт побери, какой же ты упрямец!
Уж кто бы говорил…
— Это относится не только ко мне, Софи.
В этот момент на пороге появилась Ханна. Как нельзя вовремя! Филипп с улыбкой подошел к девушке.
— Тебе лучше?
Ханна кивнула.
— Думаю, теперь я готова. Еще раз прошу прощения за мое замешательство.
— А разве что-то произошло? — спросила Софи за его спиной. — Уверена, никто ничего и не заметил.
Ханна выдавила благодарную улыбку, первую с того времени, как она оказалась в этом кабинете. Филипп предложил ей руку.
— Мне тебя сопроводить?
Она перевела взгляд с его руки на дверь, затем сделала глубокий вдох.
— Я ценю твое предложение, но думаю, что после того, что произошло, будет лучше, если я пойду туда сама.
— Как пожелаешь. — Открыв дверь, чтобы пропустить ее в холл, Филипп вдруг почувствовал неожиданный прилив гордости.
— Впечатляет, — тихо произнесла София.
— Действительно.
— Ты думаешь, она к этому готова?
— Да, — с неподдельной искренностью сказал он.
— Согласна. А вот главный вопрос, ваше высочество, заключается в том, готовы ли для нее вы?
Этот день оказался, пожалуй, самым длинным и волнующим во всей ее жизни. Поприветствовав гостей, они с Филиппом отправились на ланч, устроенный в ее честь. После ланча, во время которого Ханна едва заставила себя дотронуться до еды, ей пришлось познакомиться с десятками чиновников и их супругами. Запомнить все их имена было бы по меньшей мере чудом.
Затем последовали фотосессия в саду и короткая пресс-конференция, во время которой Ханну и Филиппа просто-таки закидали вопросами о ее происхождении и образовании, о том, что она думала по поводу своего скорого превращения в королеву, будущей свадьбы и празднования пятисотлетия их страны.
Стоять рядом с королем, чувствовать уверенность и превосходство, исходящие от него… это одновременно ее и пугало, и завораживало. Филипп был самым могущественным человеком в стране и, что не менее важно, полностью соответствовал своему королевскому званию.
