Он бежал к ней почти трусцой, то и дело сдерживая себя и твердя в уме: «Громов не дрейфь! Это лишь еще одна женщина».
Вблизи Камилла бказалась еще красивее, чем издали, и выглядела гораздо моложе, чем на многочисленных фотографиях из журналов, которые хранились на чердаке в доме его мамы.
Не то чтобы он специально искал их, но когда ему в руки попадала очередная страничка с фотографией этой девушки, она тут же перекочевывала в маленький кованый сундучок. Там хранились самые ценные из его сокровищ — фотография рано погибшего на автогонках отца, дедушкин бинокль, старый компас, который он случайно нашел во время детских игр в вишневом саду вокруг их старенького особнячка, и папка с фотографиями Камиллы.
Гоша уже собирался сказать ей как можно непринужденнее «Привет!», когда Снигирева подняла на него свои кошачьи глаза. Заготовленная улыбка застыла на его губах вместе с заготовленными словами.
И хотя чисто мужским чутьем Громов почувствовал, что понравился ей, он так же понял и еще кое-что — девушка его не узнала. Гоша готов был биться об заклад, что как только он заговорит, Камилла вспомнит его, и чары развеются, а в ее взгляде уже не будет плескаться явный интерес к нему.
Поэтому он сдержался и не снял темные очки. А еще молча выудил волейбольный мяч из того места, которое теперь будет сниться ему по ночам. Он позволил себе лишь легко коснуться рукой ее разгоряченной кожи, но уже мечтал о том, чтобы проникнуть пальцами глубже. На мгновение представив себе, как это могло бы происходить, Гоша почувствовал напряжение, несмотря на широкие шорты, и едва не застонал.
Теперь он и подавно не мог контролировать собственный голос, поэтому просто развернулся и ушел, ощущая спиной удивленный взгляд Камиллы.
Да, он явно произвел на нее впечатление. Вот только какое?
Рафаэль замер у окна своего сениор сьют, размещенного на седьмом этаже отеля, и в подзорную трубу наблюдал за очаровательным созданием.
Традиционно осматривая ухоженный песчаный пляж, он вдруг заметил необыкновенную девушку на одном из шезлонгов почти у кромки воды. На фоне голых загорелых тел, ее почти невесомый, закутанный в легкие одежды силуэт уже сам по себе привлекал внимание.
Раф задержал на ней опытный взгляд, любуясь нежным профилем в момент ее разговора с подругой. В какое-то короткое мгновение девушка улыбнулась, и на ее щеке появилась маленькая ямочка.
Рафаэль задохнулся от резкого прилива желания. Все его мужское естество встрепенулось и воззвало к завоеванию. Но мужчина сдержал первобытный порыв и продолжил наблюдение за незнакомкой. Изящные движения рук, придерживающих шляпку, маленькая ножка, то покачивающаяся в воздухе, то медленно зарывающаяся в песок, милый овал лица, фигура…
Рафаэль мысленно приказывал ей встать. Он хотел видеть ее фигуру. Пока только это.
— Ты искал меня, капитан?
— Здравствуй, Георгий. — Рафаэль протянул руку Громову и улыбнулся давнему другу. — И я уже не твой командир. Ты теперь сам капитан. Не скучаешь за «Чаровницей»?
Так звали прекрасный парусник, на котором Громов прошел тысячи морских миль и завоевал множество кубков. Рафаэль искренно гордился своим бывшим подчиненным. А Гоша гордился «Чаровницей».
— Веришь, не успеваю сойти с трапа, а уже начинаю скучать, — улыбнулся Громов, пожимая ему руку. — Какие у нас планы?
Именно такой конкретный подход к любому делу нравился Рафаэлю в друге больше всего.
— Планы? У нас очаровательные планы. — Он подошел к окну и сосредоточил внимание на девушке, привлекшей его внимание. — Взгляни-ка сюда.
Гоша посмотрел в подзорную трубу и слегка напрягся, что не ускользнуло от внимания Рафаэля. Но мужчина молчал, и поэтому он начал спрашивать первым.
— Ты знаешь ее?
— Да.
Ответ прозвучал слишком лаконично даже для Громова.
— И это все, что ты можешь о ней сказать?
— А что говорить? Все и так видно. Красивая, грациозная, довольно высокая…
— А мне показалось… Хотя, я не видел ее стоя.
— …остроумная, смелая, уверенная в себе…
— Уверенная? А на вид такая ранимая.
— … брюнетка.
— Что?! А ну-ка, дай мне взглянуть еще раз. — Рафаэль занял место друга. — У нее, конечно, на голове шляпа, но я совершенно уверен, что она блондинка.
— Какая еще шляпа? Камилла не выносит шляпы. — Гоша почесал пятерней затылок и подозрительно посмотрел на него. — Погоди, тебе не кажется, что мы говорим о разных женщинах?
Рафаэль догадался об этом за мгновение до Громова, когда обратил внимание на стройную загорелую темноволосую красавицу, притягивающую к себе лучи солнца и взгляды мужчин со всего пляжа. Она сидела очень близко к объекту его пристального внимания, но он не заметил ее.
Девушка, бесспорно, красива, но к такой красоте Рафаэль привык, приелся ею. Вокруг него всегда околачивалось слишком много смуглых красавиц, и он уже давно перестал воспринимать их внешность, как что-то эксклюзивное. А легкое, почти невесомое в своих летящих одеждах существо рядом с Камиллой — теперь и он узнал известную фотомодель — казалось неземным и привлекательным, неумолимо притягивающим.
— Совершенно разных. Значит, блондинку ты не знаешь?
— Пусти-ка. Раф, давно пора поставить здесь вторую трубу. В этих хоромах телескоп может поместиться, не то что две подзорные трубы.
Громов в очередной раз занял место Рафаэля. В другой ситуации тот уже давно бы пошутил по поводу их толкотни возле подзорной отрубы — словно мальчишки возле замочной скважины двери женской раздевалки. А если учесть, что они давно выросли из подросткового возраста, эти рокировки выглядели особенно комично, но в этот раз у Рафаэля был особенный интерес.
— Ну что?
— Нет, кажется, я ее не знаю. Хотя…
Рафаэль почувствовал, что его горячая южная кровь вот-вот возьмет над ним верх, и он сорвется на Громове, но заставил себя сдержаться.
— Продолжай.
— Когда мы учились в школе… — от воспоминаний загорелое лицо Гоши озарилось мальчишеской улыбкой. — Представляешь, я и Камилла — одноклассники!
Кажется, его терпение уже на грани. Он уже понял, что его друг весьма неравнодушен к очаровательной фотомодели, но сейчас Рафаэля интересовала совсем другая женщина.
— Тебе повезло. Давай вернемся к блондинке.
— Так вот, у Камиллы была подруга. Звали ее Лиза Чайкина. Ничего такого в ней не замечалось, поэтому я не слишком хорошо помню ее лицо. Да и много времени прошло. В памяти остался лишь тот факт, что она постоянно что-то писала в ярких блокнотах, да еще учителя почти на каждом уроке делали ей замечания, что она считает ворон за окном. Все.
