— За что?
— За то, что оживила этот вечер.
— Только не говорите мне, что скучали на собственном балу, — сладким голоском произнесла Сара.
— Конечно, я не спал, как некоторые. Полагаю, это тебе было смертельно скучно на моем балу.
— Я очень устала, — с вызовом сказала Сара. Она никак не ожидала, что уснет от усталости на одном из главных благотворительных мероприятий года, о котором ей поручили сделать репортаж.
— А выглядишь ты вполне здоровенькой.
Свое не лишенное ехидства замечание Велла сопроводил пристальным взглядом, окинув Сару с головы до ног. Она даже не сообразила, что невольно прикрыла руками грудь, словно была обнажена, хотя платье надежно ее прикрывало.
Конечно, она выглядит здоровой, потому что здорова. У нее крепкое, стройное тело и здоровый цвет лица, хотя сейчас, под пристальным взглядом Макса, румянец стал горячечным.
— Как же случилось, что выносливость подвела тебя на этот раз? — спросил он.
— Я практически не спала прошлой ночью, — сердито ответила Сара.
Только произнеся эти слова, она осознала их двусмысленность. Подтверждением стала и насмешливая улыбка Макса.
— Мои поздравления. Он сопровождает тебя на балу? — От этих слов щеки Сары стали еще пунцовее.
— Прошлую ночь мне не давали спать четырехлетние двойняшки.
— Твои? — вскинул брови Велла.
По сути, он ничего не знал о ней — просто рыжая репортерша из «Кроникл». За последние годы у них произошло несколько стычек. Один раз ее газета была вынуждена публично извиниться перед ним, когда Сара допустила ошибку, неверно процитировав его высказывание. Но Макс никогда не проявлял к ней личного интереса. Она могла быть замужем или матерью-одиночкой...
— Это дети моей сестры, — сказала Сара. — Они ночевали у меня и умудрились съесть полфунта шоколада.
— Да, видимо, нянька ты такая же, как и репортер.
Сара гордилась своим профессионализмом и добросовестностью, а та ошибка случилась несколько лет назад. Поэтому она возмутилась:
— Откуда вы можете знать, какая я нянька? Я не разрешала им есть столько шоколада. Они нашли его уже после того, как я уложила их спать.
Ее сестра Бет к тому времени крепко спала на маленькой кровати в комнате для гостей, приняв таблетку снотворного. Она появилась на кухне только утром, когда Сара заваривала чай.
Сара сказала ей, что дети провели беспокойную ночь и теперь спят, на что Бет ответила:
— Как бы то ни было, Сара, мы должны ехать. Я заранее знаю все, что ты хочешь мне сказать, и будешь абсолютно права, но тут уж ничего не поделать — я не могу не любить его...
Сара и не ожидала ничего другого. Видимо, «не могу не любить его» — проклятие всех женщин из рода Солуэй. Нет, не Сары, но ее сестры и матери уж точно.
Сара опустила голову, пытаясь надеть вторую туфлю, и волосы прикрыли ей глаза, поэтому Макс Велла не мог видеть тень, набежавшую на ее лицо. Вдруг он сказал:
— Ты не закончила историю о том, как имела неосторожность снять туфли в кинотеатре.
Сара посмотрела на него снизу вверх и не смогла сдержать улыбку.
— Мне удалось надеть их снова. Это было нелегко, но я доковыляла до дома, сорвав злость на своем спутнике. Больше он не приглашал меня на свидание никогда.
— А ты его?
Сара скорчила выразительную гримасу.
— Если его разозлила такая ерунда, то у наших отношений не было будущего.
— А ты не из тех, кто любит доставлять проблемы?
— Не из тех. У меня очень мягкий и покладистый характер.
— Гм... Это несколько противоречит моему впечатлению.
— Странно. — Сара бросила на него взгляд оскорбленной невинности. — Хотя, может, вы будите во мне все самое худшее.
Макс разразился смехом, искренним и заразительным. Сегодня вечером Саре нравился его смех. А еще нравилось, как спадает на его лоб прядь темных вьющихся волос. В безупречно сшитом вечернем костюме, белой шелковой рубашке и черной бабочке Макс выглядел настоящим хозяином этого роскошного дома. Но Сара слышала, что начинал он с палатки на рынке и смог вознестись так высоко благодаря своему дьявольскому везению.
— Ведь вы начинали с торговли на рынке, да? — выпалила она. Оказывается, надежда взять-таки интервью еще не окончательно покинула ее.
— Это было в другой жизни, — ответил Макс.
— Мне бы хотелось услышать подробности.
— Не сомневаюсь.
У нее наверняка больше не будет такого шанса. Набрав в грудь побольше воздуха, Сара спросила:
— Ведь вас не оскорбила моя просьба? Для меня это было бы настоящей сенсацией, а вам, я уверена, нечего скрывать.
Хотя Сара была уверена как раз в обратном: ему есть что скрывать и он никогда не разоткровенничается перед репортером. Но ее редактор обрадуется любой занимательной информации о местном Мидасе — магнате, который никогда не дает интервью. Ходил слух, что он родился в цыганской семье, — вот с этого и можно было бы начать интервью.
— Да ты шантажистка, — сказал Велла.
Она подслушала, как он проворачивает свои делишки, и теперь он наверняка решил, что ей пришло в голову использовать это как «средство убеждения». Но чувствовалось, что ситуация забавляет его, и Сара, удивляясь собственному нахальству, сказала:
— Вполне возможно.
— Придется это учесть.
Неужели он действительно собирается дать ей какую-нибудь информацию для публикации? Похоже, для Сары этот день, начавшийся столь паршиво, может в конце концов стать удачным.
— А теперь расскажи мне о себе, — попросил Макс.
Откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, он пристально смотрел на нее из-под прикрытых век. Под его взглядом ей захотелось подняться с низенькой скамеечки и пересесть в кресло. Не очень приятно сидеть как бы у его ног. Макса же, похоже, такая мизансцена устраивала, и он приготовился слушать ее рассказ. Сара пришла в замешательство: она еще никогда не встречала такого непростого человека, поэтому не знала, что же из ее жизни ему может быть интересно.
— Ты работала еще где-нибудь, кроме «Кроникл»? — пришел Макс на помощь.
— Я начала там стажером и, закончив обучение, была включена в штат.
— Так просто? И никакого стремления продвигаться вперед?
Видимо, сам Макс всегда стремился к успеху. Ему трудно было представить себе, что кто-то может работать из года в год на одном месте и довольствоваться этим. А Сара работала в «Кроникл» уже четыре года.
Он заставил ее почувствовать себя какой-то размазней, поэтому она с вызовом сказала:
— Конечно, я не лишена амбиций. И вовсе не собираюсь работать в «Кроникл» до самой пенсии.
Дверь открылась снова, и в комнату ворвались голоса и звуки музыки. Макс поднялся.
