— Но я не понимаю, — прошептала Флорида, бледнея по мере того, как смысл его слов постепенно доходил до нее. — Джон никогда ни словом ни о чем таком не обмолвился… — Она запнулась, затем продолжила: — Я ни разу не спрашивала мужа о делах. Мне казалось, что финансовое положение его ничуть не беспокоило.
— Да все бы было нормально, если только не внезапная смерть Джона.
— Но… — Флора снова машинально встала, не замечая, что теперь Григ цепко следит за ней, не отрывая глаз. — Это ужасно! Сначала от неизлечимой болезни умирает мать его детей, потом он сам гибнет в дорожной аварии, и ни одного близкого, родного человека у бедных малышей.
— Потому я, будучи опекуном, и согласился, чтобы дети оставались с вами, дорогая. У них нет ни бабушки с дедушкой, ни дядей, ни теток, ни прочей родни, поскольку их родители были единственными детьми.
— Господи! Все это мне хорошо известно! И теперь они теряют имение… — глухо произнесла она. — А вы в этом уверены?
— К сожалению, дела обстоят именно так.
— Значит… что же нам теперь остается? — Флора потрясенно смотрела на него. — С Джонатаном сейчас и так нелегко… — Она оборвала себя, закусив губу.
— Значит, не все гладко с детьми? А остальные?
Флора на миг закрыла глаза и произнесла с ноткой горечи:
— Я уверена, что все пятнадцатилетние подростки могут доставлять массу хлопот, даже если им и не приходилось пережить несчастье, подобное смерти отца и матери.
— О, тут я с вами совершенно согласен. Смерть близкого человека — тяжелое испытание для ребенка. А как близнецы — им, кажется, недавно исполнилось по десять? А Кэтти?
— А какими они вам показались в последний из ваших визитов? — ответила Флора вопросом на вопрос.
Он усмехнулся:
— В последний мой визит вы подчеркнуто скрылись в своей комнате… Кэтти осталась прежней милой девочкой. Близнецы принялись энергично собирать конструктор, который я им принес, а Джонатана, как всегда, не было дома.
— Мэри и Майкл — наши близняшки, кажется, справились с потерей отца лучше других, ведь они всегда вдвоем. Кэтти только через несколько месяцев поняла, что папа никогда не вернется. Раньше она часто плакала, но теперь, мне кажется, начала понемногу успокаиваться, хотя не отходит от меня ни на шаг, но и я стараюсь уделять ей как можно больше внимания. Джонатан — вот с ним действительно трудно. — Она вздохнула.
— А в чем конкретно дело?
— Парень все время в дурном настроении, совсем забросил учебу. Кажется, он ненавидит всех и все на свете, разве что кроме своей лошади и верховой езды.
— Понятно.
— Верховая езда — его хобби, — сказала Флора, помолчав.
— А я и не думал, что вам требуется моя помощь.
— Да, мне приходится несладко. Но, послушайте, мы не о том говорим. Почему никто не счел нужным до сегодняшнего дня поставить меня в известность о состоянии дел?
— Многие обстоятельства прояснились совсем недавно. Некоторые деньги Джон вложил за границей, пришлось потратить немало времени и усилий, чтобы найти все концы.
— И все-таки я не понимаю, — Флора недоуменно пожала плечами, — как же мы жили до сих пор?
Григ Даймон помолчал, словно обдумывая ответ.
— Надеюсь, вам не будет это слишком неприятно услышать, Флора, но… с моей помощью.
Она ахнула:
— Вы хотите сказать, что содержали нас?
— Именно так.
— Но почему же вы от меня это скрыли?
— На то у меня было несколько причин. Мне не хотелось добавлять детям волнений сразу же после их второй утраты. К тому же я полагал, что вам трудно будет продолжать жить прежней беззаботной жизнью, если бы вы все узнали.
— Да вы правы, — пробормотала она сквозь зубы. — Будущее детей было поставлено под угрозу.
— Может быть, может быть, — уступчиво согласился он.
— А какие еще у вас были причины? — спросила Флора.
Григ вопросительно приподнял брови.
— Мне хотелось посмотреть, как вы станете, э-э… вести себя в течение этого года.
— Прежде чем снова прийти сюда и повторить свое предложение? А откуда вы могли знать, что я не обзавелась тем временем любовником?
— Это действительно так? — Флора не опустила глаз, а так же открыто смотрела на него. — Не отвечайте, я знаю, что у вас никого нет, — поторопился сказать он.
Флора взмахнула ресницами:
— Вы что — следили за мной? — улыбнулась она.
— Вовсе нет… просто у меня есть свои каналы информации, — ответил Григ невозмутимо. — Похоже, — продолжал он вкрадчиво, — что вы ждали в жизни только меня, дорогая.
— А вам не приходило в голову, что я просто оплакиваю мужа и что мне никто не нужен.
— Господи! Давайте оставим этот бесполезный разговор. Вы выйдете за меня замуж?
— Нет. Разумеется, нет, — ответила она твердо, чтобы усилить смысл сказанного. — Вы самый последний человек, за которого я могла бы выйти замуж. Надеюсь, вы поняли?
Выражение голубых глаз почти не изменилось, разве что стало чуть веселее.
— Даже если я скажу вам, что это одна из возможностей, может быть даже единственная, сохранить имение для детей Джона?
Во внезапно наступившей тишине Флора услышала, как гулко забилось ее сердце, почувствовала, как пересохли губы и прервалось дыхание. Прошла долгая минута, прежде чем она выговорила глухим чужим голосом:
— Объясните ваши слова, пожалуйста.
— Все просто. Если вы выйдете за меня замуж, я уплачу по закладной и дети не лишатся наследства. Они проведут свое детство в фамильном гнезде, а я стану растить их как своих собственных — как наших общих.
— Вы имеете в виду, что станете заботиться о них, как заботились бы о своих родных детях? — неуверенно произнесла она.
— Мы сможем заботиться о них вместе.
Флора изумленно воззрилась на него:
— А что их ждет в противном случае?
— Разумеется, я не допущу, чтобы дети Джона голодали. Но если я буду воспитывать их один, то мне придется подыскать им другое жилище. Много времени я им уделять не смогу, но думаю, что сумею найти подходящую гувернантку…
— Стойте, — прошептала Флора. Она кашлянула, чтобы вновь обрести голос, который от волнения пропал. — Это же просто самый настоящий шантаж! Но для чего?
— Как, вы еще не поняли? — удивился он. Но мне казалось, я все ясно объяснил. Мне нужны вы, Флора.
— Есть такая поговорка о преисподней, ярости и презренных женщинах… Вас, очевидно, чужое презрение мало трогает, Григ?
Он рассмеялся.
— Может быть, самую малость.
— Какой-то бред! — с горечью воскликнула она. — Вы не оставляете мне выхода! Это какое-то безумие.
