его прежде за подобным занятием.
Застываю и ощущаю явное возбуждение. Зрелище завораживает. Притягивает магнитом.
Мне не доводилось следить за его тренировками. А тут вдруг... Ну что-то вроде того. Еще и с топором. Орудие выглядит особенно грозно в громадных мускулистых руках.
Срабатывает безусловный рефлекс. Вдоль моего позвоночника пробегает голодная дрожь, сотрясает грешную плоть. Тело враз прошибает испарина.
Я не способна отвести взгляд. Ощущение, точно процесс рубки дров не доставляет Марату никаких трудностей, проходит легко, играючи. Но я прекрасно понимаю, что все совсем не так просто. Снаружи холодно, а его спина покрыта потом. Темная татуировка пугает и привлекает, пробуждает суеверный страх. Впечатление, точно демон оживает, обретает объемные очертания, отделяется от стальных мышц, оставляет нарисованную женскую фигурку и жаждет наброситься на меня, до костей обглодать.
Отшатываюсь назад. Чувствую горечь.
А что, если бы мы встретились раньше? До всех тех ужасающих событий. Что, если бы все сложилось иначе? Марат бы не делал никакой татуировки, не отдавал всю свою душу возмездию, не желал бы любой ценой взыскать кровавый долг. Что, если бы... он и правда оказался моим первым мужчиной?
Глупые мечты. Ничего не изменится. Мы не в силах исправить прошлое. Но властны повлиять на будущее. Настоящее тоже в наших руках.
- Иди в дом, - вдруг бросает Марат, не оборачивается, не прекращает своих действий.
- Ты меня видишь? – удивляюсь.
- Чувствую.К такому хищнику нельзя бесшумно подкрасться. Всегда учует, безошибочно ощутит чужое присутствие.
- Возвращайся в дом, - произносит Марат приказным тоном.
- Почему? - недоумеваю. – Я хочу побыть рядом.
Не готова так быстро убраться восвояси. Слишком сильно влечет к нему. Тем более, тут и сейчас, на лоне природы, еще и с этим здоровенным топором, Марат выглядит до одури органично: дикий и необузданный, первобытный мужчина, разорвавший цепь времени, вырвавшийся из глубины веков.
- А я хочу нарубить дров, - отрывисто заявляет он, обдает холодом. – Запас на исходе. Надо печь топить.
- Я же молчу, - пожимаю плечами. – Никак не мешаю.
- Да ну? – хмыкает.
Разворачивается, резко двигает бедрами, демонстрируя внушительный бугор в районе паха. Краснею. Кажется, там огромный удав оживает. От чего? От моего присутствия?
- Ох, - выдаю пораженно.
- Еще один такой вздох и я точно буду рубить остаток дров членом, - мрачно заключает Марат.
- Ладно, - киваю. – Не буду тебя смущать.
Покорно отправляюсь обратно в дом. Стараюсь игнорировать свои безумные порывы.
Признаюсь откровенно, плевать мне хотелось на ту печку. Я бы предпочла, чтобы Марат согрел меня другим способом, примитивным и животным. И раз уж его огромный орган ожил, почуяв меня поблизости, то почему бы низменное желание не удовлетворить?
Отмахиваюсь от порочных рассуждений, захожу в дом и пробую найти себе занятие. Сперва разбираю вещи, нахожу свечи, зажигалки. Это пригодится в первую очередь. Все же тянет развеять морок. Стекла грязные, свету не пробиться. Тут убирать и убирать. Как раз за месяц управлюсь. А воду где достать? Во дворе колодец есть. Буду девушкой с коромыслом, еще бы ведра отыскать. Довольно долго я брожу по дому, пытаюсь привести вещи в порядок, хотя бы создать видимость, по минимум прибрать. Не скажу, что я одержима чистотой, но конкретно здесь и сейчас меня прямо заклинивает на этой потребности: разобрать хлам, привести окружающую действительность в пристойный вид. Только работы тут не на день и не на два. Более или менее разобравшись с уборкой, начинаю готовить еду. Хозяйка из меня весьма посредственная. Но тут и возможности блеснуть кулинарными навыками нет. Продуктов мало, одни полуфабрикаты. Разве что консервы открыть и разложить по тарелкам протеиновые батончики.
Я зажигаю свечи, расставляю железные банки на столе. Тунец в собственном соку. Норвежский лосось. Довольно разнообразный выбор, но с трудом представляю, как выдержу месяц подобной «диеты». Избалованная жительница города, вот кто я.
Раздается звук отворяемой двери. Вздрагиваю и оборачиваюсь, рефлекторная дрожь охватывает тело, будто моя плоть заранее знает, что грядет, какая судьба надвигается, поэтому готовится заранее.
Огромная мрачная фигура застывает в проеме. Крадет остатки света, поглощает, заслоняя собою абсолютно все. Неизбежность, ужасающая и притягательная.
Марат. Голый по пояс, мокрый от пота. Высокий, смуглый, точно сотканный из темноты. Еще и топор в руке держит. Настоящий палач. Моя ладонь невольно горло накрывает, словно прикрыть пытается. Смотрю на этого мужчину и взгляд отвести не могу. Жуткий. Жестокий. Неужели и правда мой? Даже боязно представлять, как можно такого монстра себе присвоить. Дикий. Бешеный. Необузданный. Как ураган, как безумная стихия, все сметает на своем пути. Трудно его вообразить другим: милым, домашним, прирученным. Подобный расклад выглядит фантастическим, совершенно нереальным.
Мужчина приближается, и я могу видеть, как играют четко вылепленные мускулы при каждом шаге, как пульсируют набухшие вены на мощной шее, на громадных руках, на идеально вылепленном торсе, еще сильнее подчеркивая рельеф железных мышц. Капли пота стекают по широченной груди, и я ловлю себя на мысли, что мучительно хочется слизать их языком. Всего его вылизать хочется, впитать, вобрать внутрь себя.
Он останавливается вплотную ко мне, накрывая своим запахом, острым и колючим ароматом хищника. Инстинктивно втягиваю воздух. Рвано, судорожно, тут же ощущаю, как голова кругом идет и колени слабеют, тянет вниз опуститься, преклониться перед хозяином.
- Чего вырядилась? - хмуро спрашивает Марат. – В доме натоплено. Ходи голая. Чтоб никаких шмоток больше на тебе не видел. Все должно быть напоказ. Только для меня. Усекла?
Вонзает топор в стол позади меня, вынуждая содрогнуться от грохочущего звука, и накрывает мои груди ладонями, сжимает так резко и сильно, что стрела возбуждения тут же пронизывает низ живота, насквозь прошивает. Его большие пальцы поглаживают мои затвердевшие соски сквозь ткань футболки. Выгибаюсь, бесстыдно подставляя себя под его небрежную ленивую ласку. Несмотря на жестокие слова, он отнюдь не торопится сдирать одежду, не спешит рвать ткань на куски.
- Я же не зря тебя спасал, - ухмыляется Марат, вдруг сжимает мои соски, принуждая взвизгнуть от боли. – Будешь сутками подо мной извиваться.
- Т-ты грубый, - всхлипываю, закусывая губу, плавлюсь под пальцами, которые безжалостно выкручивают мою грудь.
- Грубым я буду, когда возьму тебя как кобель берет свою суку, - хмыкает Марат и притягивает меня к себе рывком, обхватывает ягодицы, сминает до синяков. – Сама понимаешь, в этой халупе заняться нечем. Только трахаться сутки напролет,
