Тахиров и зыркнул с балкона. – Слушай, Гоша, а чего мы тут обосновались, а? Ну в борделе оно всяко приятнее. А не слушать вопли всяких мудозвонов.
– Сдох в тебе ценитель прекрасного, Тамир, – подметил Ирбис, но смотрел мужчина отнюдь не на сцену. Его внимание было полностью сосредоточено на зрительском зале, а конкретнее – на шестом месте десятого ряда.
– Можно подумать, пахан вроде тебя разбирается в опере, – пробубнил мужик. – Все ж знают, по какой причине наши парни шерстят здесь по пятницам.
– Завянь лучше, – Ирбис перевел на собеседника цепкий взгляд, в глубине которого сверкнул металл. – Еще новости?
Тахиров отрицательно замотал головой. Почуял, что перегнул. А потому решил свалить, пока шеф не сменил милость на лютый гнев.
– Свободен, – обронил Георгий и отвернулся.
Однако взгляд нащупал только пустое кресло. А за грудиной заклубились ярость и злоба.
– Макс! – рявкнул Ирбис так, что, кажется, даже оркестр перестал играть.
Начбез моментально появился, вынырнул из-за портьеры, будто только и ждал гневного рычания Ирбиса.
– Виноваты, Георгий Матвеевич. Ищем. Перекрыли выходы. Никуда девушка не денется, – пояснял Максим, а Ирбис уже медленно поднимался со своего кресла.
Что ж, девка сама напросилась! Он давал ей время. Давал выбор. Но теперь – щадить не станет. Возьмет то, что принадлежит ему.
Решительным шагом Ирбис вышел из лоджии. Спустя двадцать минут, парни доложили о том, где именно оказалась Короткова. И Гоша рванул по названному адресу.
Ярость не стихала. Мужчина только сильнее накручивал себя, культивируя гнев.
Георгий отказывался вкуривать ситуацию. Нет, он прекрасно знал, к чему все ведет. Но, млять!
Коротков, сука!
Выдыхай, Гоша, выдыхай!
Как мантру повторял Ирбис одну и ту же фразу в надежде, что его слегка попустит.
Не помогало. Совсем не помогало.
Какая же ты сука, Коротков! Конченая сволочь! Сам свалил, а дочку подставил!
Ирбис сжал кулак до хруста, отвернулся к окну. Невидящим взглядом смотрел на ночной город.
Свет уличных фонарей превращался в размытое яркое пятно. И внутри Гоша чувствовал себя таким же пятном, поплывшим и бесформенным.
Сука Коротков! Дочку оставил долги отдавать? Подставил же девчонку! Гнида!
Ирбис за минувшие дни свыкся с другой мыслью. Смалодушничал, решив, что не прибегнет он к вынужденным мерам. И мужики сами между собой все решат.
А тут… Бегство старика многое решило.
Гоша на секунду прикрыл глаза, просто чтобы не сорваться на парнях. Не надо оно им. Вдруг еще грохнет кого в пылу гнева. А пока что каждый человек на счету.
Георгий методично выуживал из памяти все, что знал о наследнице Короткова.
Единственная дочь. Закончила педагогический. Работает в гимназии. Классное руководство четвертого, мать его, «Б». По пятницам ходит в театр.
Ирбис совсем не кстати вспомнил фото дочки врага. Тогда он счел ее невзрачной. А потом, когда своими глазами увидел две недели назад, понял, насколько встрял.
Что-то было в ней, в этой Евдокии Коротковой.
Или Гоша просто устал? Да и баб давно у него не было. Дел по самые гланды, не до девок. Тут пожрать не успевал нормально.
Гоша рвано выдохнул, сжал переносицу пальцами. Нет, не в отсутствии секса дело.
Зацепила она его просто. Просто чем-то зацепила, еще когда в первую встречу тряслась от страха перед ним, но не отворачивалась. А ведь не каждый даже взрослый мужик способен выдержать взгляд Ирбиса. Вон, папаша ее не смог. Ни разу на их «стрелках».
Горечь разлилась по небу. Если к утру парни не найдут суку, Гоша лично пойдет искать. А пока что подержит Дуню у себя.
* * *
Дверь хибары, в которой находилась Короткова, парни вынесли оперативно и аккуратно.
Макс шел первым, по пути вырубил двух щеглов. Следом Ирбис. Остановился в центре узкого коридора, смерил тяжелым взглядом валявшихся на полу укурков.
– Чо за беспредел, мужики?! – гнусаво промычал парнишка наименее пострадавший от опытного кулака Макса Воронкова.
– Под кем ходят? – коротко спросил Ирбис.
– Шестерки Югры, Георгий Матвеевич, – отчитался Макс.
– Понятно, – задумчиво проговорил Гоша, а у самого зверь бесился за грудиной, так и хотелось пустить его с поводка. Но понимал, повторные разборки с Югровичем сейчас никому не нужны. – Девушка где?
– Да мы… мы не хотели… получилось так, – оправдывался утырок.
Под тяжелым взглядом Ирбиса отморозок стих, отполз на пару метров и рывком отбросил замызганный ковер с пола. Под ним обнаружился люк.
– Долбаны! – нетерпеливо ругнулся Воронков и пнул щегла так, что тот взвыл в голос.
А Гоша пытался отогнать мысли о том, что именно могли сделать два неслабых мужика со беззащитной девушкой за двадцать минут. Ирбис знал одно, если Дуня пострадала – до утра ни шестерки эти, ни сам Югра не доживут. Лично прикончит.
Тусклый свет лампы выхватил только пустоту. Гоша прыгнул вниз, игнорируя хлипкую лестницу, и выпрямился, пытаясь хоть что-то рассмотреть в той части погреба, куда не попадал свет.
И вдруг прямо в затылок прилетел удар. Должно быть, Гоша оглох от звона в ушах. Давненько его так не вырубало.
Пошатнувшись и морщась от дикого гула в ушах, Ирбис схватился рукой за какой-то стеллаж и благополучно стек на пол.
– Твою же мамочку! – раздался приятный, мелодичный, испуганный и знакомый девичий голос.
Ирбис очухался, когда в погреб спрыгнул Макс. Еще и Тахиров нарисовался. Ругался матом откуда-то сверху. Гоша скривился от резких звуков.
– Я что… я его убила? – испуганным голосом шептала Дуня.
– Млять! – шипел Воронков. – Лопату отдай…те!
Ирбис медленно сел, держась за звенящую голову. Взглянул на девчонку исподлобья. Взор наливался красным маревом. Какого хрена вообще происходит?!
– Я не хотела! Вернее, хотела, но не вас! – уже громче тараторила Короткова, но по прежнему крепко, до побелевших костяшек, держалась за черенок лопаты.
Ирбис рывком поднялся на ноги, игнорируя головокружение.
– Георгий Матвеевич, врача бы? Не? – пробухтел Воронков, отобрал орудие у Дуни. Чуял свой косяк, потому что в непосредственные обязанности начбеза
