— Вы, должно быть, сошли с ума! — Луиза не верила своим ушам.
— Уверяю вас, я совершенно нормален, — последовал твердый ответ.
— Конечно, я слышала о существовавшем на Корсике обычае кровной мести, но не могу поверить, что такое может происходить в наши дни! Тем более по такому пустячному поводу. Конечно, родители девушки…
— Я ее официальный опекун, — холодно сообщил граф.
— Ну, тогда, может быть, ваша жена? Я уверена, она сможет более разумно взглянуть на эту глупую историю.
— Я не женат.
— Это не удивительно! Что может заставить нормальную женщину выйти замуж за человека с такими старомодными взглядами на жизнь?! Пусть вы и богаты, как Крез, — ядовито добавила она.
Лицо графа окаменело, губы сжались. Луиза почувствовала острое удовлетворение. Он явно был в ярости от ее заявления, что женщин в нем привлекает только богатство.
— Я прекрасно понимаю, что месье Кендалл рассказал вам сказочку о своих отношениях с моей племянницей. — В голосе звучало презрение. — Рассказ Марии-Терезы звучит совершенно по-другому.
Эти слова подействовали на Луизу как струя холодной воды.
Неужели Джеймс солгал? Она закусила губу и молча глядела на графа. Вполне возможно. Скорее всего он был так испуган, что просто не сказал ей всю правду.
Почувствовав ее сомнения, граф поднялся со своего стула и медленно подошел.
— Лучше проверить известные вам факты, вдруг вы в полном неведении. Мне кажется, ваш брат использует вас, просто чтобы избежать ответственности.
— Нет! — запротестовала она, пытаясь придать своему голосу уверенность, которой вовсе не ощущала.
— Возможно, ваш брат не может сказать правду, — граф крепко взял ее за плечи. — Но не стоит совершать ошибку, пытаясь солгать мне! — добавил он с угрозой.
— Я не лгу! — беспомощно взмолилась она, пытаясь вырваться из его сильных рук.
— Посмотри мне в глаза! — резко приказал он, прижав ее к себе. — Посмотри мне в глаза и скажи правду!
Инстинктивно подчинившись приказу, Луиза подняла голову и тут же утонула во взгляде темно-синих с золотыми искорками глаз, пристально смотревших на нее. Все поплыло перед глазами, в теле возникла странная легкость. Он медленно погладил ее по спине, прижав еще крепче. Прошло какое-то время, прежде чем она снова услышала слова графа.
— Вам плохо? Когда вы в последний раз ели?
Она смотрела непонимающим взглядом. Наконец огромным усилием ей удалось взять себя в руки, и тут обнаружилось, что граф держит ее в объятиях, а ее голова лежит на его плече.
— Когда вы в последний раз ели? — медленно повторил он и нежно отвел со лба локон золотисто-рыжих волос.
Именно это прикосновение, от которого по телу пробежала дрожь, помогло рассеять туман в голове.
— Я… прошу прощения, не знаю, что на меня нашло, — беспомощно пробормотала она. Лицо ее пылало от смущения. Как может она так себя вести?
— Боюсь, что это звучит не слишком романтично, но вам просто нужно поесть, — усмехнулся он. — Вам вообще следует лучше питаться. На мой взгляд, вы слишком худая.
Его руки продолжали осторожно гладить ее по спине, и их тепло вызывало странное чувство томной неги. Хотелось вытянуться и замурлыкать, как кошка.
Загорелое лицо поплыло перед глазами, и земля стала уходить из-под ног. Граф пристально смотрел на трепетавшие ресницы, на большие, затуманенные зеленые глаза, на румянец, покрывавший щеки, на мягкий изгиб подрагивавших губ.
— Я думаю… да, я нахожу вас совершенно неотразимой, — прошептал он, медленно наклоняя к ней свою темноволосую голову.
Вихрь каких-то непонятных ощущений закружился в голове. Он… он собирался поцеловать ее! Впервые в жизни она оказалась в подобной ситуации. Надо что-то делать! Но было слишком поздно, его рот жадно прижался к ее губам.
Она замерла, но поцелуй стал глубже, теплый язык ласкал ее рот, и она невольно подчинилась силе огня, пронизавшего насквозь ее трепещущее тело. Она отвечала на ласки, как будто это была вовсе не она, а незнакомка с чужой, доселе неизвестной планеты.
Впитывая в себя тепло загорелой щеки, она ощутила яростно бившуюся в венах кровь, которая, казалось, превратилась в кипящую лаву, когда он прижал ее к своим твердым, мускулистым бедрам.
Обняв его за шею, погрузив пальцы в массу темных, густых, вьющихся волос, Луиза перестала контролировать себя, отдавшись силе, которая была сильнее разума.
Они были полностью поглощены друг другом, когда звук распахнувшейся двери неожиданно и резко вернул их к реальности.
— Ну и ну! — послышался низкий хрипловатый голос. — Похоже, я нарушила тет-а-тет!
Луиза повернула голову и увидела стоявшую в дверях женщину. Маленькая и изящная, с копной угольно-черных волос, в темно-красном шелковом платье, облегавшем ее пышную, с тонкой талией фигурку, она была само совершенство. Одна из самых красивых женщин, которых когда-либо встречала Луиза. И она была очень, очень рассержена.
— Что это, дорогой? — потребовала она ответа. Взгляд ее больших темных глаз презрительно скользнул по высокой фигуре Луизы. — Я думала, это вы меня пригласили сегодня на обед.
— Именно так, Дезире. К сожалению, у этой молодой леди закружилась голова. — Он совершенно не смутился. Луиза же, стремясь поскорее выйти из неловкого, унизительного положения, попыталась освободиться от рук, все еще крепко сжимавших ее за талию.
— У леди закружилась голова? — Дезире саркастически засмеялась, изучая Луизу прищуренными глазами и не поверив ни одному слову графа. — Она почему-то не кажется мне очень бледной!
Луиза наконец решительно отвела в сторону руки графа.
— Я… уже очень поздно… мне надо идти… — быстро пробормотала она, устремившись к двери.
— Мы вас не задерживаем. — Дезире с ехидной усмешкой открыла дверь, не обращая внимания на требование графа, чтобы мисс Кендалл осталась на месте. — Прощайте, милочка! — добавила она, быстро захлопывая дверь за дрожащей Луизой.
К счастью, на улице ее ожидало такси. Луиза не помнила, как добралась до гостиницы, забыла, зачем вообще сюда приехала, забыла о своем брате и его проблемах. Она была в состоянии думать только об этом необыкновенном человеке, графе Чинарези. Неужели ее действительно целовал этот ужасный человек? И как могла она, всегда так гордившаяся своим здравым смыслом, вести себя столь легкомысленно?
Ее щеки снова зарделись при воспоминании, с какой готовностью и страстью отвечала она на поцелуи графа. Попытки убедить себя, что это лишь эпизод, который совершенно ничего не значит для такого опытного светского человека, совершенно не помогали. Как она ни старалась, не могла забыть удивительное, опустошающее чувство, охватившее ее в объятиях графа.
