Брук не смогла подавить стон.
Гаррет нахмурился.
— Вы что, не любите собак?
— Я не понимаю, как их можно любить. Крупные, подлые твари, только и умеют, что кусаться, копать ямки да… — она многозначительно посмотрела на битое стекло около камина, — да крушить все вокруг.
— Чего не скажешь о кошках, — мягко вставил он, — этих маленьких, подлых, зловредных тварях, с острыми зубами и когтями. Созданных только для того, чтобы приводить в негодность мебель и одежду…
Она сверкнула на него глазами и инстинктивно прижала к себе Гейбла. В ответ неблагодарное животное стало вырываться. Спрыгнув с ее плеча на диван с бархатной обивкой, Гейбл принялся скрести обивку когтями, словно не его Брук защищала от возмутительных нападок.
На лице Гаррета мелькнула злорадная улыбка.
— А можно я поглажу его? — попросил тихий, взволнованный голосок.
Брук перевела взгляд с девочки на отца, вопрошая глазами: можно ли?
Он кивнул.
Брук взяла Молли за руку.
— У тебя когда-нибудь была кошка?
Девочка отрицательно покачала головой. Она была такая серьезная, что невольно возникал вопрос, смеется ли когда-нибудь этот ребенок?
— Только собаки, — сказала она. — Мне подарили Ларри, когда он был еще щенком.
— Кошки симпатичней, — сказала Брук. Только ты должна запомнить, что кошку нельзя хватать. Им это не нравится. Ты должна обходиться с ними так, чтобы им казалось, что они сами так захотели…
Со всеми предосторожностями она потянулась за Гейблом, который позволил переместить себя с дивана в знакомые объятия Брук.
— Сядь сюда, — наставляла девочку Брук, а я положу его тебе на колени. Если ты его не испугаешь, он, возможно, решит у тебя остаться. Но если ему не понравится, не пытайся его удержать, ладно?
— Хорошо. — Молли села и, поерзав, придвинулась к спинке дивана, вытянув перед собой ноги. Она аккуратно расправила складки своей голубой юбочки и выжидательно посмотрела на Брук.
Брук наклонилась к Гейблу и зашептала ему на ухо:
— Ты ведь будешь умницей, Гейбл? — Осторожным движением она переместила кота на колени к Молли.
Гейбл осел пушистой оранжевой массой и, повернув мордочку, заглянул в глаза Молли, как будто вопрошая: «Как я тебе нравлюсь?» Вероятно, увиденное им его удовлетворило, и он принялся мурлыкать.
— Он поет мне какую-то песенку! — воскликнула Молли, посмотрев на Брук.
— Это потому, что ты ему понравилась, — объяснила ей Брук. — Ты можешь почесать ему за ушком, только нежно, или погладить шейку. Он это любит.
— Он мне тоже нравится! — с чувством воскликнула Молли. — О, Гейбл! — Не в силах сдержать чувства, она наклонилась и крепко обхватила его.
Это было уже слишком для любого уважающего себя кота. Гейбл пулей выскочил из объятий девочки. Прежде чем та опомнилась, Гейбл взметнулся по парчовой шторе на самый верх книжного шкафа.
Молли чуть не плакала.
— Верните его, — попросила она.
Брук обняла девочку за плечи и попыталась успокоить.
— Не могу, дорогая. Кошку не заставишь делать то, что ей не нравится. Весь фокус заключается в том, чтобы они думали, будто ты делаешь только то, что им нравится.
Гаррет, который стоял прислонившись к закрытой двери и скрестив на груди руки, презрительно засмеялся.
— Мы говорим о кошках или о женщинах?
Брук поджала губы.
— Очень смешно.
— Смешно, если вы думаете, что я шучу. В любом случае нам сейчас не до кошек. Молли, ты говорила, что проголодалась, вот и пойдем поищем кухню. Может быть, найдем, чем тебя покормить.
Брук встревожилась.
— Сейчас уже больше часа. Неужели ребенок еще не ел?
— Ни маковой росинки. Что-нибудь из съестного здесь, вероятно, найдется. Мы непривередливы.
— В доме ничего нет. Кухарка очистила кухню, когда уходила.
— Гм. — Он подошел к Молли. — Боюсь, нам придется ехать в город, чтобы накормить тебя, бедняжку.
Брук боролась с нарастающим сочувствием.
— Если бы вы позвонили, я бы наполнила холодильник, — с вызовом сказала она.
— Я пытался, разве я не говорил вам об этом? Думаю, неполадки на линии или что-то в этом роде.
Конечно, он говорил. Хотя Брук не знала проблем с телефоном, но всякий раз, набирая номер, она сомневалась, что ей удастся связаться с внешним миром, настолько призрачным казалось существование телефонной службы в этой глуши. Зная, что зря это делает, она все-таки сказала:
— Ладно, если вы и вправду непривередливы, думаю, я найду что-нибудь для…
— Большущее спасибо! — Гаррет даже не дал ей договорить. Ухватив Молли за руку, он поставил ее на пол.
— Но никаких собак, — сурово сказала Брук. Она подобрала пульт и, прежде чем взглянуть на Гаррета, выключила телевизор. — Только вы и Молли.
Может быть, это расхолодит его. Ей оставалось лишь надеяться.
Вместо того чтобы возражать, он кивнул.
— У меня есть корм для собак, — бодро сказал он. — А вот мы с малышкой умираем от голода, правда, детка?
Молли кивнула, не сводя глаз с Брук, которая понимала, что побеждена. Ничего не оставалось, как выманить Гейбла из его укрытия, посадить к себе на плечо и вести гостей в свое святилище, которое, как она сильно подозревала, уже никогда не будет прежним после вторжения Гаррета Джексона.
Гаррету очень не хотелось оставлять своих псов у дерева возле крыльца, но делать нечего! Под взглядом очаровательной мисс Гамильтон они были быстро и надежно привязаны. Гаррет мог поклясться, что пушистый четвероногий наблюдатель при этом злорадно ухмылялся.
Но он не стал уделять много внимания коту. Куда больше его интересовала женщина. Он с удовлетворением отметил, что Брук Гамильтон чрезвычайно хороша собой, хотя, судя по ее манере одеваться, она либо не знает об этом, либо не придает особого значения своей внешности. Нечасто приходится сталкиваться с подобной естественностью в женщине, и он нашел это удивительно привлекательным.
Ему понравились гладкие, блестящие каштановые волосы и овальной формы лицо с высокими скулами и чувственным, нежно очерченным ртом. В ее карих глазах сверкал живой ум, что одновременно притягивало и отталкивало его: притягивало потому, что он умел это оценить, отталкивало — потому, что опыт общения с умными женщинами оставил не слишком приятную память. Они вечно норовили заглянуть ему в душу. А это Гаррету было не по вкусу.
Когда дело касалось женщин, тем более женщин в его жизни, Гаррет Джексон предпочитал ум легкий и поверхностный. Поменьше требовательности, побольше покладистости. Разумеется, исключая Молли. Он посмотрел на девочку, которая приподнималась на цыпочках под аркой из переплетенных виноградных лоз, чтобы погладить проклятого кота, свернувшегося на руках у Брук.
