я хочу, — положить её на скамью и исследовать каждый дюйм тела.
— Так, чем ты занимаешься, когда не одеваешься как греческая богиня? Или для тебя это обычное дело?
Она улыбается:
— Я получаю докторскую степень по клинической психологии. И не беспокойся, я не анализирую тебя.
Усмехаюсь.
— Спорю, тебя часто об этом спрашивают.
Она пожимает плечами.
— Время от времени. Люди считают, что я могу читать их мысли, что очень далеко от истины. Чаще всего даже сама не знаю, о чем мои мысли.
— Ну, ты не одинока. Чем займешься, когда получишь степень?
— Хочу работать с детьми, — отвечает она, и я вижу искорки в её глазах. — Есть так много детей, у которых в жизни нет взрослого, которому они могли бы доверять. Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы им помочь.
Ничего не могу с собой поделать, когда наклоняюсь, чтобы прижаться губами за её ушком. Она пахнет потрясающе. Под её пряными духами я ощущаю сладкий запах самой Гекаты.
Она замирает на мгновение, и я задаюсь вопросом, не слишком ли тороплюсь. Но затем она расслабляется, и тихий стон срывается с её губ.
И, конечно же, звонит мой телефон, полностью разрушая момент.
— Где ты его вообще прячешь? — с любопытством спрашивает Геката.
Жаль, что она говорит о моем телефоне.
— В пояс вшит карман, — говорю я, вынимая его. — У спартанцев были карманы для сотовых, верно?
— Приятно знать, что твой костюм такой аутентичный, — усмехается Геката.
Я смотрю на экран и вижу, что звонит Тони. Нажимаю кнопку отклонить, и осознаю, почему он звонит. От него пришло шесть сообщений. Читаю их, просто чтобы убедиться, что ничего серьезного не произошло.
«Братан».
«БРАТАН».
«Где ты? Ты должен был быть здесь десять минут назад».
«Принеси пиво».
«И виски».
«И стаканы. Где тебя черти носят?»
— Всё в порядке?
— У меня да, — улыбаюсь. — Но у моих друзей, похоже, заканчивается выпивка.
— О, — тихо произносит она. У меня возникает внезапное желание поцелуем стереть разочарование с её лица. — Можешь идти.
Грусть и смирение в ее голосе разбивают мне сердце. Как будто я настолько глуп, чтобы уйти от этой необыкновенной женщины.
— Геката, — говорю, приподнимая её подбородок, чтобы смотреть в ее глаза, — я хочу больше всего на свете быть здесь с тобой.
Она взирает на меня с доверием, которое, знаю, что ещё не заслужил, и я очарован ее открытостью и уязвимостью, учитывая, какую сильную боль ей причинили в прошлом.
Я преодолеваю расстояние между нами и прижимаюсь губами к её губам. Сначала поцелуй целомудренный, только её полные губы прикасаются к моим, но затем она приоткрывает рот, и я не могу устоять перед приглашением. Проникаю языком, наслаждаясь ее вздохом, когда она открывается мне. Моя рука обхватывает ее щеку, пока я продолжаю целовать. Кажется, она сделана из хрупкого фарфора, и мне нужно быть нежным.
Хотя если она захочет, я буду грубым. Образ извивающейся подо мной Гекаты возникает сам собой, и мой член твердеет.
Я не единственный, кто это чувствует. Геката прижимается ко мне попкой, создавая нужное трение.
— Блин, детка, что ты со мной делаешь, — стону. — Ты такая чертовски горячая.
И снова этот взгляд, словно она хочет верить, но не может заставить себя.
Пришло время с этим разобраться.
— Геката, — твердо говорю я, удерживая за подбородок. — Посмотри на меня.
Она поднимает взгляд, её щеки пылают румянцем. Она выглядит уязвимой, и я едва могу это вынести.
— Кто обидел тебя, детка? В какую ложь тебя заставили поверить?
Она опускает глаза, не способная или не желающая встретиться со мной взглядом.
— Это так очевидно?
— Очевидно ли, что кто-то заставил тебя думать о себе плохо? Да, сладкая. И что бы это ни было, это чушь собачья.
Когда она снова поднимает на меня глаза, они сияют от слез.
— Ты, наверно, думаешь, что я веду себя как ребенок, — говорит она.
Подобное и не приходило мне в голову, для меня она настоящая женщина.
— Расскажи, что произошло, — прошу, взяв её за руки. — Знаю, это не твоя вина, и не нужно преуменьшать ради меня.
Слезинка скатывается по её щеке.
— Я знаю, что его слова — не правда. Рациональная часть меня осознает. Но иногда трудно заставить сердце игнорировать эти слова.
Мне требуется вся моя сдержанность, чтобы не потребовать адрес этого засранца и не выбить из него дерьмо за то, что он заставил Гекату чувствовать себя плохо.
— Он был моим парнем в старших классах, — признается она, уставившись на свои колени. С одной стороны, я хочу видеть ее красивые глаза, но, с другой, не желаю ее спугнуть, ведь она, наконец-то, рассказывает о том, что произошло. — И большую часть колледжа тоже. Он выпустился на год раньше и бросил меня в свой выпускной. Сказал, что во время учёбы я была лучшей, кого он мог заполучить, но теперь хочет посмотреть и другие варианты.
Вот урод.
— Шутка в том, — продолжает она, как будто пытаясь себя приободрить, — что в итоге, после одноразового секса от него забеременела девушка, и семья заставила его жениться. Судя по страницам в соцсетях, он выглядит несчастным и недовольным жизнью.
Не знаю, кто этот клоун, но уверен, что он кусок дерьма.
— Геката, он ошибался. И никогда не был достаточно хорош для тебя. Что за идиот. У него было совершенство, а он не ценил.
Она поднимает взгляд, покусывая нижнюю губу.
— Тебе не обязательно врать мне, Дилан. Я знаю, как выгляжу.
— Видимо, не знаешь, — отвечаю я, проводя руками по ее талии, — потому что продолжаешь пренебрежительно отзываться о самой сексуальной женщине, которую я когда-либо встречал.
Она бросает на меня взгляд, полный недоверия.
— Знаешь, сколько женщин приглашали меня на танец, пока ты не пришла?
Она покачала головой.
— Шесть. И я отказал им всем.
— Почему? — Она встречается со мной взглядом, а затем снова отводит.
— Потому что никто из них не был тобой, — шепчу ей на ухо.
Я чувствую, как дрожь пробегает по ее спине.
И прижимаюсь к её губам.
— Давай поиграем. Поцелуй за секрет. Я начну. Я спал с плюшевым медвежонком Бобертом до двенадцати лет.
Её глаза блестят, и я рад видеть, как грусть уходит. Она целует меня слегка приоткрытыми губами. Я распознаю приглашение и скольжу языком в её рот. Мы отстраняемся, и, подозреваю, она полностью забыла об игре.
— В девятом классе я носила очки, хотя они были мне не нужны, просто думала, что в них выгляжу
