Но теперь необходимость строго контролировать свои действия и слова понемногу начинала исчезать, ведь Мэтт все реже и реже подходил к ней, останавливаясь все дальше и дальше.
В последний день своей работы в офисе Мэтт объявил, что намеревается уехать раньше, чем собирался, — часа в два.
По его словам, он решил отдохнуть несколько дней и хочет провести их вместе со своими родителями.
— Моя сестра с семейством вернулась из Канады. Я почти не виделся с ней с тех пор, как она вышла замуж.
— И много у вас племянников или племянниц? — с легкой завистью поинтересовалась Николь. Она всегда жалела, что у нее нет ни братьев, ни сестер, и завидовала Мэтту, потому, что у него большая семья.
— Две племянницы, три племянника и еще один — пока неизвестно, кто именно, — коротко ответил он ей, и мягкая улыбка тронула его губы.
Николь почувствовала, как при виде его ласковой улыбки что-то затрепетало в самой глубине ее существа. Она была потрясена, догадавшись, что яростно ревнует к этой неизвестной ей семье, завидуя вполне очевидной любви, которую он испытывает к ним.
Все больше ненавидя себя за это, Николь всячески старалась поскорее покончить со своим обедом, чтобы вернуться в офис задолго до двух часов и успеть, до отъезда Мэтта насладиться хоть несколькими минутами его присутствия. Так нищий бережно собирает свои жалкие медяки.
Однако когда она свернула во двор здания, где располагалась их фирма, знакомой машины не было видно, а встретившийся в вестибюле Тим спокойно сообщил ей, что Мэтт уже уехал.
Николь была рада, что стоит в тени, но все же инстинктивно повернула голову так, чтобы Тим не смог увидеть ее отчаяния.
— Я вот тут подумал, — услышала она его неуверенный голос, — не могла бы ты посоветовать мне, как лучше познакомиться с людьми в городе… Видишь ли, я уже немного староват для дискотек и всего такого прочего, но еще не настолько, чтобы вступить в батальон почтенных отцов с трубками и в шлепанцах. В гольф я не играю, и, кроме того…
— Я могла бы представить тебя кое-кому, если ты не против, — не раздумывая, предложила Николь, искренне сочувствуя ему. — Действительно, иногда уходит просто ужас, сколько времени на то, чтобы со всеми познакомиться, особенно в таком сельскохозяйственном районе, как наш. Я иногда встречаюсь с друзьями в местном кафе-баре, обычно по пятницам. Если ты готов пойти туда один…
— А ты уверена, что я не буду там лишним?
— Совершенно, уверена, — решительно ответила Николь.
Собственно говоря, меньше всего на свете ей хотелось показываться сейчас на людях, но ведь ничего хорошего, если она запрется, и будет хандрить из-за того, что ей никогда не достанется единственный желанный мужчина. Кроме того, уже пора повидать друзей и убедить их, что она не собирается проливать слезы по Гордону.
Гордону никогда не нравилась ее привычка изредка встречаться с друзьями в местном баре, он с неодобрением относился к разношерстной толпе молодых людей, в основном одного с Николь возраста, профессионалов со стабильной карьерой, которые любили встречаться в пятницу вечером, чтобы поужинать вместе.
Когда Тим предложил заехать за ней, Николь готова была отказать ему, но затем передумала, поскольку все будет намного легче, если они подъедут к бару вместе, — по крайней мере, не придется рисовать ему схему с пояснениями.
Вечером, когда она рассказала родителям о своих планах, мама бросила на нее задумчивый взгляд.
— Как жаль, что Мэтт так скоро уехал. Он показался мне очень приятным человеком.
Что-то такое было в тоне, которым она произнесла эти слова, от чего волосы на голове Николь зашевелились. Неужели мама догадалась о том, какие чувства она испытывает к Мэтту? А вдруг догадался еще кто-нибудь? Что, если и сам Мэтт уже обо всем знает? Может быть, именно поэтому он был так холоден с ней — словно с совершенно, посторонним человеком?
Тошнотворное отчаяние охватило Николь, едва эта мысль пришла ей в голову.
Одеваясь, чтобы быть готовой к приезду Тима, она твердила себе: как хорошо, что Мэтт уехал. Теперь ей не придется ежедневно встречаться с ним, и теперь ей станет намного проще выбросить его из головы и из сердца, сосредоточившись на том, чтобы устроить собственную жизнь.
Неужели именно этим она сейчас и занята?
Когда ровно в восемь приехал Тим, как они и договаривались, Николь пригласила его зайти в дом, чтобы познакомить со своими родителями. Мама разразилась сочувственными восклицаниями по поводу сломанной ноги Тима и тяжелого гипса, затруднявшего его движения. Теперь, вероятно, жизнь стала для него во сто раз сложнее, заметила она.
К счастью, в его машине автоматическое переключение скоростей, так, что здесь гипс ему нисколько не мешает, ответил Тим.
С ним было очень легко разговаривать, и, хотя ей не особенно хотелось идти куда-нибудь сегодня вечером, Николь с изумлением поняла, что проводить время вместе с Тимом — приятное занятие.
Ее друзья тактично не произнесли ни слова о Гордоне и тепло приняли Тима, хотя Николь и заметила, как один или два человека удивленно подняли брови, когда она представила Тима как своего нового начальника, захотевшего познакомиться со здешним «обществом».
Спустя некоторое время в баре появилась Люсинда Бэрретт — одна, без мужа. Заметив Николь, она прямиком устремилась к ней, приветствуя ее так, словно они близкие подруги и давно не виделись.
Стараясь не показать, как не по душе ей общество Люсинды, Николь вежливо представила ее своим друзьям и раздраженно сжала зубы, когда Люсинда, одарив, Тима радужной улыбкой, повернулась к Николь.
— Подумать только! Ты явно не теряла времени, оплакивая разрыв с Гордоном! И как просто оказалось его заменить! Умная девочка, у тебя хорошая головка. Кстати, а что случилось с Мэттом? Я уже сто лет его не видела. Хотя вообще-то он заезжал на той неделе…
Николь почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, и тщательно скрываемый гнев на мгновение загорелся в ее глазах.
— Тим — мой новый начальник, Люсинда, — решительно ответила она. — А, что касается Мэтта… так ведь он был тут временно. Однако я полагаю, он сам должен был рассказать тебе об этом…
Устоять перед искушением, уколоть Люсинду не было никаких сил, тем более что Люсинда наверняка выдумала несуществующую дружбу с Мэттом. И не потому, что догадывалась о чувствах, которые Николь испытывала к Мэтту, а просто потому, что относилась к женщинам определенного сорта.
Николь почувствовала искреннее удовлетворение, увидев, как вспыхнуло умело подкрашенное лицо, с какой неприязнью взглянула на нее рыжеволосая красотка. Она величественно отплыла в сторону и тут же принялась кокетничать с кем-то.
