— Это что, последний день Помпеи? — выдавила она, зажмурившись и снова открывая глаза.
— Ты опоздала к утреннему пожару, — просветил ее Грег.
— Душераздирающее зрелище. — Роуз молча исследовала дом. — А в наших комнатах тоже угольки? И что с одеждой?
— Только намокла, — утешила ее Миранда.
— Но послушайте, — всплеснула руками девушка. — Где мы, в таком случае, будем ночевать? Не здесь же?!
— Как же я об этом не подумала! — в замешательстве воскликнула Миранда. — Ведь в наших комнатах спать нельзя.
— Разве что плавать, — фыркнула Роуз.
— Мы все продумали, Анди, — подал голос Грег, — еще до твоего приезда. Мы с Диланом разобьем палатки, так что опасаться нечего.
— А нас тоже в… палатки? — подозрительно спросила Роуз.
— Тебя я беру к себе, — прозвучал голос Стивена. — Тебя и… — Он сделал паузу. — И Миранду.
«Тебя я беру к себе…».
Миранда долго не могла оправиться от потрясения, вызванного предложением Стивена поселиться в доме Родвудов, пока не приведут в порядок их жилье. Положение казалось безвыходным. Ее протесты были решительно отвергнуты. Хуже того, Роуз решила «перекантоваться у подружек», поэтому оценить гостеприимство соседей предстояло ей одной.
Впрочем, она тут же заполучила союзника в лице тети Ванессы. Та восприняла весть о свалившейся на ее голову племяннице с еще меньшим энтузиазмом. Поджав губы, она твердила о болезни мужа и неуместности гостей в доме в эти тяжелые для всех дни.
Стивен, однако, стоял на своем, весьма убедительно доказывая, что в таком большом доме можно поселить кого угодно, и Дуглас ни о чем даже не догадается.
Проблему решила сиделка дяди, которая тут же выболтала своему подопечному всю историю с пожаром, и старик настоял на переезде к нему семьи Бейкеров на весь срок восстановительных работ. Он успокоился только тогда, когда ему доложили, что Миранде уже отведена отдельная комната.
Молодая женщина пообещала навещать его утром перед уходом на работу и вечером, и Родвуд-старший был очень рад этому обстоятельству.
По крайней мере, говорила она себе, собираясь на работу, ей не часто придется сталкиваться со Стивеном. Он уезжал в контору намного раньше ее.
Закончив туалет, она забежала к дяде и вошла в огромную столовую, отделанную под старину. Там как ни в чем не бывало сидел Стивен с дымящейся чашкой кофе в одной руке и газетой в другой.
— Доброе утро.
У Миранды внезапно пропал голос, и она молча кивнула.
Его волосы влажно блестели после душа, и терпкое благоухание лосьона смешивалось с ароматом свежесваренного кофе, заполняя такое пустынное и в то же время такое тесное для них двоих пространство столовой.
Миранда несказанно обрадовалась появлению экономки Родвудов. Ей становилось все труднее дышать. В голове мелькали мысли о Стивене, который мог бы быть с ней рядом каждое утро. И каждую ночь.
Он не сводил с молодой женщины глаз.
Миссис Шилдс огорченно вздохнула, когда та отказалась от завтрака и попросила принести только чай с тостом, и удалилась на кухню.
— А я думала, ты уже уехал на работу. — Миранда отважилась нарушить неловкое молчание, в глубине души надеясь, что эти слова прозвучали не слишком фальшиво.
Украдкой взглянув на Стивена, она заметила, что его губы дрогнули.
— Сегодня у меня другие планы. Я отвезу тебя в магазин.
Она застыла с чашкой у рта.
— Совершенно ни к чему. Тебе не по дороге.
— Что значит десять минут крюка?
— Двадцать как минимум, — упиралась она.
Он пристально посмотрел ей прямо в глаза, и его зрачки сузились.
— Двадцать, десять, к чему торговаться?
Миранда собиралась возразить, но холодный блеск в его глазах остановил ее, и она молча принялась за тост, запивая чаем каждый кусочек.
Следующие два утра прошли по той же программе. Стивен завтракал с ней, после чего отвозил на работу. Миранде стоило титанических усилий не застонать вслух при мысли о насмешливых замечаниях Кейт по поводу ее «телохранителя».
А сегодня, когда ей впервые за эти дни выпала вечерняя смена и Стивен приехал за ней, чтобы отвезти домой, Миранда отчаянно взмолилась, чтобы восстановление пострадавшего жилища закончилось как можно скорее.
Тяжелое молчание повисло в машине, когда они миновали неосвещенный дом Бейкеров.
Особняк Родвудов сиял огнями. Стивен резко развернул машину на площадке для стоянки, и фары выхватили из темноты элегантный силуэт «мерседеса», принадлежащего семейному врачу. Миранда вцепилась в приборную доску.
— Только не это. Дуглас! — выдохнула она, порываясь выскочить наружу.
Стивен перескакивал через две ступеньки, и она едва поспевала за ним. В передней их встретила Ванесса, вероятно услышавшая шум двигателя и хлопанье дверей.
— Резкое ухудшение, — сообщила она недрогнувшим голосом.
— Когда?
— Около двух часов назад.
— Два часа? — простонал Стивен. — Почему ты не связалась со мной? Ты же знала, что я на месте!
— В этом не было смысла. Ты ничего не смог бы изменить, — бесстрастно ответила мачеха.
— Но побыть с ним… — Стивен направился к двери.
— Там доктор. Отец в коме. Он все равно не узнает тебя.
Стивен, не слушая ее, быстро вышел.
— Насколько все плохо? — тихо спросила Миранда, изумляясь выдержке этой женщины.
Ванесса пожала плечами.
— Речь идет только о сроке.
— О нет. Тетя Ванесса, как это ужасно! — Миранда сделала инстинктивное движение навстречу тетке, но будто уперлась в невидимую преграду, увидев, как та надменно выпрямилась, всем своим видом отвергая сочувствие и поддержку. — Бедный дядя Дуглас, — пролепетала она. — Можно мне его увидеть?
— Как я уже объяснила Стивену, он даже не узнает о твоем приходе. — Ванесса отвернулась, а Миранда медленно побрела по коридору в направлении дядиных покоев.
Дуглас Родвуд умер на следующее утро, так и не придя в сознание. Похороны назначили на вторник. Не проронив ни слезинки, Ванесса взяла на себя большую часть приготовлений; Миранде казалось, что новоиспеченная вдова не выдержит нечеловеческого напряжения. Но она ошиблась.
Стивен тоже перенес смерть отца на редкость достойно, а панихида в старенькой местной церкви прошла при невиданном стечении народа. Дуглас приобрел за свою жизнь множество друзей, и кое-кто приехал попрощаться с ним даже из-за границы.
Многие из них остановились в доме Родвудов. Подъезжали и отъезжали машины, хлопали двери, звучали соболезнования, и в центре всей этой сдержанной суеты царила черная фигура Ванессы.
