– Ты понимаешь, что такое случается не так уж и часто?
Роб показал пальцем сначала на свой лоб, затем на лоб Онор, потом – на свою грудь там, где сердце, и на ее.
– А это? Неужели ты так легко можешь отказаться от такого?
Млея от близости тела Роба, Онор коснулась его лба, потом груди и ответила:
– Мне не нужно ни это, ни то. А значит, будет нечестно с моей стороны хотеть тебя физически. Это неправильно.
– Но ты действительно хочешь меня? – Он встряхнул ее, а затем оттолкнул, выругался и повернулся спиной.
Глаза Онор наполнились слезами.
– Разумеется, я хочу тебя. То, что было между нами, – просто потрясающе. Дар судьбы.
Роб наклонился, чтобы обуться, на его спине взбугрились мышцы. Онор смотрела на него и думала о том, что больше никогда не встретит такого мужчину, а если и встретит, то о романе с ним можно и не мечтать. Она потянулась, чтобы коснуться спины Роба, но тут же отдернула руку:
– Я могу подарить тебе лишь свое тело. Больше мне нечего отдать.
Он повернулся, обнял Онор, прижал ее лицо к своему плечу и запустил пальцы ей в волосы.
– Проклятье! Если это все, чем ты можешь со мной поделиться, я приму это от тебя.
В его голосе слышалась обида.
– Ты же не всерьез это сказал, правда, Роб? Ты заслуживаешь куда большего.
– Послушать тебя, так я достоин лишь какой-нибудь безмозглой королевы вечеринок. Или я заслуживаю лишь того, чтобы пару раз покувыркаться со мной в лагуне? Так ты считаешь?
Онор посмотрела на него с ужасом:
– Нет!
Гримаса боли исказила лицо Роба.
– Помоги мне разобраться. Твои слова звучат до боли знакомо. Вечно я недостаточно хорош. Гожусь, чтобы хорошо провести со мной время, но не для брака. Я правильно тебя понял?
Она потянулась к нему, отчаянно желая облегчить душевную боль, отражавшуюся на его лице.
– Ты не заслуживаешь меня.
Онор хотела, чтобы Роб понял, что ему, такому энергичному и страстному, не нужна такая женщина, как она, – со столькими печальными воспоминаниями.
Она заметила свою оговорку слишком поздно.
Роб побледнел, дыхание его участилось.
– Да, ты уже ясно дала мне это понять.
– Ох, нет! – Онор шагнула вперед, но он выставил перед собой руку.
– Не надо. Ты уже несколько раз пыталась дать мне понять, что я тебя не достоин. А я-то думал, между нами может быть все по-другому. Отец бы порадовался за меня. Наверное, все мужчины рода Далтонов созданы только для того, чтобы много заниматься сексом, заводя пустые интрижки.
– Ты ведь сам в это не веришь, – прошептала Онор.
– Я археолог, а значит, верю лишь тому, что вижу перед собой.
– Я не могу быть той женщиной, которая тебе нужна.
Роб окинул ее ледяным взглядом:
– Да, не можешь. Потому что для этого необходимо поднять голову из той ямы, которую ты сама себе выкопала. Никто в мире не перенес более ужасной потери, чем Онор, ничья боль не сравнится с болью Онор… Вместо того чтобы налаживать свою жизнь в реальном мире, ты долгие годы пряталась на этом острове, принося жертвы на алтарь утраченной любви, закрывшись от людей, которые могли бы тебе помочь. А затем появился я и попытался извлечь тебя из твоей ракушки, заставить почувствовать хоть что-нибудь. Вот только, как оказалось, в твоем сердце, сплошь исполосованном шрамами, не осталось места для чувств.
Онор уже еле различала Роба сквозь выступившие на глазах слезы.
Когда он закончил свою тираду, она спросила:
– Все сказал?
Ответом ей была тишина. Борясь с гневом, Онор продолжила:
– Уж извини, что я не могу стать такой, как ты хочешь. Я не подхожу под те стандарты, что ты установил для меня. Даже до того несчастного случая я была вовсе не идеальной и с тех пор изменилась не в лучшую сторону. Ты прав: мое пребывание на острове – это мой способ чтить память о погибших близких. Пулу-Килинг – единственное место, где я могу чувствовать, что контролирую свою жизнь. Тут все предсказуемо, безопасно, и никто не причинял мне боль, пока не появился ты – врезался в мой остров и заставил все тут идти по-иному. Ты словно вскрыл мне грудную клетку, чтобы изучать мое сердце. Только я еще не мертва. Лишь Богу известно, почему я до сих пор жива. Но это не жизнь, а мучение. Неужели ты этого не понимаешь?
– Тогда измени свою жизнь. Перестань тратить ее впустую – это почти насмешка над теми, кого ты потеряла.
Онор отшатнулась, но Роб обнял ее и снова прижал к своему теплому телу. Слезы хлынули у нее из глаз.
– Ш-ш-ш…
Успокаивая Онор, Роб нежно отвел влажную прядь от ее лица.
Что он натворил? Совершил то, что поклялся никогда не делать – причинил боль этой женщине. Он слишком сильно на нее давил, а она оказалась к этому не готова.
– Все хорошо, Онор, все хорошо.
Робу хотелось назвать ее «малышкой» или «милой», но он знал, что отныне утратил на это право. Он лишь легонько покачивал ее из стороны в сторону, ощущая всеобъемлющую печаль. Но когда Роб заговорил, его голос звучал твердо и четко:
– Я уплыву. Завтра, в это же время. И все пойдет тем же чередом, что и прежде.
Он снова и снова целовал Онор в макушку и гладил ее по волосам.
И вдруг она еле слышно, глухо произнесла возле груди Роба:
– Нет, как прежде уже не будет.
Он закрыл глаза и солгал:
– Будет. Вот увидишь. – Затем он еще раз поцеловал Онор в макушку и сказал: – Сегодня я буду спать на катере. А завтра уплыву.
– Милая, вот, держи!
Марк, владелец катера «Ремесленник», протянул Онор, стоящей с рассеянным видом на рифе, последний из привезенных мешков с припасами.
– Спасибо, Марк, – поблагодарила Онор, внезапно осознав, что даже не знает его фамилии. Они знакомы уже четыре года, но она никогда не зада вала ему вопросов о личной жизни – ее это не интересовало. Марк просто был тем парнем, который привозил Онор на остров, а через восемь месяцев увозил обратно перед началом сезона дождей. К чему ей знать его фамилию?
– Эй, Марк! – окликнула его Онор. – Как поживает твоя семья?
Дюжий моряк удивленно замер, а потом ответил:
– Они в порядке, милая. Младшенький скоро пойдет в школу.
Онор сжалась, ожидая, что перед глазами тут же возникнет образ Джастина – каким сын выглядел бы в первый день учебы. Но почему-то этого не случилось.
– Поздравляю!
Онор с удивлением поняла, что произнесла это от всей души, и отвернулась, не обращая внимания на то, что Марк смотрит на нее, наморщив лоб.
Неподалеку матрос-малаец с «Ремесленника» помогал чинить «Игрока», следя за подачей кислорода, пока Роб вел подводную сварку. Ветер трепал густые кудри малайца. Рядом с корпусом катера, под волнами, вспыхивали огоньки сварки и виднелась большая, плавно движущаяся тень.
