Эндрю поразмышлял над этим, а потом произнес:
— Подумать только!
Саманте показалось, что он утратил всякий интерес к делу. А его следующие слова подтвердили ее предположение.
— С этим все кончено, — объявил он, широко улыбаясь Саманте. — Теперь мы можем распоряжаться собственной жизнью, как хотим. Не поехать ли нам в Лас-Вегас, чтобы оформить наши отношения? А медовый месяц можно было бы провести в Акапулько.
— Когда?
— Суббота тебя устраивает? Распишемся, денька два погуляем по городу, осмотрим достопримечательности, сыграем в казино, а потом сядем на самолет и пару недель проведем в Акапулько. — Задумчиво потирая небритый подбородок, Эндрю вдруг предложил: — А можно съездить в Плайя-дель-Сол. Насколько я помню, тебе там так понравилось, что ты не хотела возвращаться домой.
Саманта улыбнулась. Наверное, Ларри рассказал ему о Жюсте и о его предложении поехать с ним во Францию. Саманта подавила желание подразнить Эндрю.
— Я думаю, нам будет хорошо и в Акапулько.
— Акапулько, так Акапулько.
В этот момент они подъехали к воротам. Миновав их, Эндрю затормозил.
— Почему мы остановились? — Саманта огляделась вокруг, стремясь отыскать причину.
— Все, как я и предполагал, — прокомментировал Эндрю, высунувшись из окна и оглянувшись. — Они грузят наши контейнеры на другую машину.
Его вид и поза рассмешили Саманту.
— Хочешь вернуться и устроить на них облаву? Я бы могла…
Эндрю чуть не стукнулся головой, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Саманту:
— Неужели ты думаешь, что я захотел бы рисковать тобой в этой опасной операции?
— Эй! Я ведь только пошутила, — призналась Саманта, дотрагиваясь до его подбородка.
Он успокоился:
— Что ж, хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Эндрю принялся мигать фарами.
— Кому это ты сигналишь?
— С чего ты взяла? — притворился Эндрю.
— Что?
— Дорогая, тебе пора знать, что я предупредил полицию о готовящемся хищении. Они будут здесь с минуты на минуту, — Эндрю посмотрел на часы. — К этому времени Гарретт уже задержан.
— Знаешь, — тихо призналась Саманта, — я до сих пор с трудом представляю, что именно он заварил всю эту кашу.
Эндрю понял, о чем она.
— Но только не жалей его напрасно. Он пострадал из-за собственной жадности.
Саманта согласилась.
— Мне кажется, я должна радоваться, что он не успел впутать на этот раз ни меня, ни Нила.
— Что касается Нила, — признался Эндрю, — он уже не вернется в компанию. Надеюсь, ты понимаешь почему?
— Где он?
Неожиданно Эндрю рассмеялся.
— Прячется у тетушки Хлои в Олбани. Он сказал, что даже слепому видно, что он пособник преступников. Поэтому решил не попадаться полиции на глаза.
Эндрю нажал на газ и медленно направил фургон прочь от ворот.
— Мы все обговорили с Ларри и решили, что Нилу не стоит возвращаться. Он не очень надежный работник.
Через несколько минут показалась полицейская машина. Один из офицеров поприветствовал Эндрю, проезжая мимо. Саманта посочувствовала Кингстону. Ему пришлось неестественно согнуться, чтобы высунуться из окна и ответить.
— Ты бы хотел вернуться туда с полицией? — она похлопала его по плечу, а увидев, как загорелись его глаза, добавила: — Так поезжай!
— Не обидишься, если я оставлю тебя одну?
— Ничуть. Ведь я сама предлагаю.
— Я тебе говорил, что ты прелесть? — он поцеловал ее и торопливо выскочил из кабины.
Саманта откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
Прошло немало времени, прежде чем она услышала, как кто-то победно шествует по шоссе. Открылась дверь, и Эндрю занял свое место за рулем.
— Все кончено, — радостно возвестил он.
— Замечательно!
— Я подумал, Сэмми, — начал Эндрю, резко тормозя у светофора. Он дотянулся до ее руки и крепко сжал ей пальцы. — Может, тебе стоит получить права, и тогда мы сможем вместе путешествовать.
— Ты имеешь в виду, что я должна стать водителем грузовика? — Саманта бросила взгляд на приборную доску, которая таращилась круглыми циферблатами, на рычаг управления, поблескивающий отполированной деревянной ручкой, на руль, который показался ей невероятно высоким. — Нет, предпочитаю оставаться диспетчером. Так спокойнее.
— Трусиха.
— Ты прав, — рассмеялась Саманта.
Зажегся зеленый свет, и Эндрю нажал на газ.
Повисла пауза. Саманта обрадовалась, что он не настаивает. Ей совсем не хотелось менять профессию. Прежде всего, потому, что сама мысль о том, что придется управлять этим металлическим чудовищем, пугала ее до смерти.
Портленд остался позади. Саманта мужественно боролась со сном, но он ее все же сморил. Она запрокинула голову и закрыла глаза.
Эндрю улыбнулся. Вот она — истинная причина, из-за которой ей нельзя садиться за руль грузовика: ее укачивает. А она даже не вспомнила об этом.
Тут Эндрю пришла в голову одна замечательная идея, и он поспешно свернул с трассы на шоссе, ведущее к океану. Саманта по-прежнему мирно посапывала, из приемника лилась негромкая музыка, а Эндрю был готов ехать хоть до Техаса.
За окном мелькали небольшие поселения, воздух нагревался и даже вкус его менялся. Чем ближе они подъезжали к берегу, тем пышнее и зеленее становилась растительность. Прибыв на место, Эндрю заглушил мотор и какое-то время разглядывал спящую Саманту. Потом принялся нежно тормошить ее, пытаясь разбудить.
— Вот мы и дома.
Саманта приоткрыла один глаз и взглянула в лицо Эндрю, нависшее над ней.
— Так быстро?
— Как раз вовремя. Кажется, дождь собирается.
Она посмотрела в окно, но ничего не смогла увидеть сквозь плотную пелену тумана. Однако Саманта понимала, что поблизости нет ни «Компании грузовых перевозок», ни ее дома, ни коттеджа Эндрю.
— Где мы? — Саманта выпрямилась и принялась протирать глаза кулаками.
— У одного приятеля. Нам нужно передохнуть. А так как хозяин на работе, мы погостим без него.
Эндрю спрыгнул на землю и побежал открывать дверь с ее стороны.
— Добро пожаловать, дорогая, — он распахнул объятия, и Самант, а не мешкая, бросилась в них.
Саманта обошла домик вокруг. Он был похож на большую букву «А» и прятался под гигантскими соснами в кустах буйно разросшихся рододендронов и камелий. Саманта слышала, как шумит могучий океан, и ей хотелось немедленно разуться и побегать по песчаному берегу.
— Нельзя ли побыстрее? Я хочу на пляж.
Запрокинув голову, Эндрю смотрел на небо.
Тучи с каждой минутой становились темнее, собираясь прямо над их головами.
