Темноту и тишину разрывает звонок. Будильник!
Я вздрогнула и моментально открыла глаза. «03.12» — электронно-зеленые цифры на часах. Ночной сумрак в моей комнате. С какой стати звонить будильнику? Просто приснилось. Эдакий мистический сон: прошло ровно двенадцать часов, а в комнате для гостей спит… Новая порция настойчивой трели! Господи, это же в дверь! Виктор! Я резво вскочила с постели, но тут же присела опять — закружилась голова. Это все коньяк! Надо было пить аспирин, а не коньяк! Пижонка! И нос заложен, и спину ломит.
Звонок уже верещал почти не переставая. Надо открывать скорее, а не жалеть свой нос и спину! Не хватало еще, чтобы братец разбудил Уоллера, вдруг тот спьяну ничего не помнит? А что, очень даже может быть, что не помнит, где он, что он! Я торопливо, но более бережно подняла свою персону с кровати и понесла к двери.
— Да открывай же, тетушка! — закричал брат, видимо разобрав в промежутках между трелями мои шаги. — Нашла время спать! У нас дочь, а она дрыхнет!
Я открыла. В обеих руках Виктор держал пакеты с торчащими из них горлышками бутылок и багетами — естественно, руки заняты, невозможно войти самостоятельно, да и вообще не в правилах моего брата пользоваться ключом.
— Поздравляю, Вики. Я ужасно рада. Только, пожалуйста, тише! Голова трещит!
— Ох, и видок у тебя! — Брат закрыл дверь ногой. — Физиономия опухла, нос красный, из глаз течет! Простыла?
— Ага, — согласилась я, шмыгнув носом.
— Да я сразу понял, раз в моем халате — значит, больна! — Он направился в кухню. — А это еще что? Ты лечилась моим коллекционным коньяком?
— Коньяка пожалел родному человеку!
— Ладно, ладно, родной человек! — Брат опустил свои пакеты на пол и, не разгибаясь, обнял меня за талию и поднял.
— Ты с ума сошел! У меня простуда!
— А у меня дочь! Элен! Представляешь, у меня теперь есть своя собственная маленькая женщина! Моя! Только моя!
— Это замечательно. Теперь поставь меня на пол.
— Слушаю и повинуюсь, моя простуженная госпожа сестра. Так ты продолжишь пить коньяк или давай со мной шампанского за нашу принцессу? — Он вытащил из пакета бутылку «Вдовы Клико». — А? Тетушка?
— Ты что, клад нашел?
— До чего же ты практичная, тетушка! Просто противно! — Он достал из шкафчика хрустальные фужеры; у моего брата страсть к красивой посуде. — Баккара! Слышишь, как поют? — Любовно позвенел фужерами, поставил их на стол. — Салют в честь белокурой Мадлен! — И эффектно выстрелил пробкой.
Я невольно схватилась за голову. Белокурая Мадлен…
— Ох, извини! — В глазах Виктора виноватое сочувствие. — Я забыл. У тебя ведь голова болит. — Он принялся аккуратно наполнять бокалы.
— Ничего. Но… Но почему Мадлен? Вы же хотели вроде бы Шарлот или Ани. И вдруг Мадлен?
Брат лукаво улыбнулся.
— А потому что Мадлен — это немножко Элен. Ну в честь тебя как будто, и как будто — сама по себе. Она в нашу породу — сразу родилась с беленькими волосиками. Представляешь, такая маленькая, — он показал ее размеры руками, — а орет! И беленькие кудельки, совсем как у тебя. Давай за Мадлен, тетушка, — ласково произнес брат, и мне показалось, что в его глазах влажно мелькнули слезы.
— Ты плачешь? — удивилась я. — Все же хорошо! Или это от счастья?
— Давай выпьем. И я съел бы чего-нибудь. Пощусь с самого утра, — виновато пояснил он, когда мы выпили. — У тебя нет супа?
— «Вдову Клико» с супом? Оригинально!
— Если нет, так и скажи. — Брат заглянул в холодильник.
— Вики, но ведь я не знала, что ты захочешь супа. Попросил бы заранее, я бы тебе сварила. А ты даже не предупредил меня, что повезешь Софи в клинику.
— Ну совершенно голова не варит, я же накупил всего-всего! — Он захлопнул холодильник и полез в свои пакеты. — Никому говорить нельзя, когда женщина рожает!
— Ага, нельзя? А своему Рейно сказал? Потому что он твой начальник?
— Элен, но ведь я отпрашивался у него на весь день! — с набитым ртом оправдывался брат, успев уже откусить полбагета. — И на всякий случай, на завтра.
— Завтра он велел тебе кровь из носу быть в Центре Помпиду! В двенадцать!
— Ну и буду! — Виктор дернул плечом. — Что ты злишься? Лучше давай тарелки, вилки. Ножи. Вот окорок, вот икра. Рыба. Овощи. Фаршированная курица. Если хочешь, можно подогреть в печке. Пирожные. Ты ведь любишь пирожные? Я специально купил их для тебя. А ты злишься! Что опять не так?
— Вики, по-моему, это у тебя что-то не так.
— Не у меня. — Он помолчал. — У Софи.
— Что с ней?
— Ничего! Если бы я знал, что ей будет так тяжело рожать, я бы в жизни не стал с ней спать! Не нужны мне никакие дети! Мне нужна только моя Софи! — сдавленно прошептал брат и закрыл руками лицо. — Моя единственная, моя милая, моя маленькая, нежная, умная, моя самая лучшая…
— Вики, Вики, — я как можно нежнее погладила его по голове и, чувствуя, что брат рад моей ласке, осторожно спросила: — Но теперь же все позади? Девочка здоровенькая?
— Здоровенькая. — Брат судорожно сглотнул. — Она в нашу породу! Здоровая, как ты и я! Четыре кило триста! А Софи…
Я боялась спрашивать впрямую и молча налила в фужеры шампанское. Оно играло.
— Софи такая хрупкая, нежная, — не глядя никуда, заговорил брат. — Она не смогла родить сама! Они ее разрезали!
— Она жива? — решилась я.
— Сказали, что жива. Но ей еще сутки отходить от наркоза!
— Отойдет, Вики. — Я вздохнула бы с облегчением, если бы позволил мой заложенный нос. — Отойдет, все будет хорошо.
— А если нет? Что я буду делать без нее? Ну зачем, зачем нам эта девочка? Нам и вдвоем было хорошо!
— Втроем будет еще лучше, Вики! И вчетвером, и впятером!
— Ты сошла с ума? Я больше не допущу, чтобы она рожала! Я никогда теперь с ней не буду спать!
— Глупый, ты такой глупый, Вики. — Я обняла его, прижала к себе и погладила по голове. — Все будет хорошо, Вики. Ты дивный муж. Ты будешь дивным отцом! Я очень люблю тебя, Софи и нашу Мадлен.
— Правда, Элен?
— Правда-правда, я уже очень ее люблю!
— Она такая красивая! Большая, беленькая, прямо как ты! Я так люблю тебя, Элен. Я не знаю, как бы я без тебя жил!
— Я тоже совершенно не представляю, что бы делала без тебя. Для меня ты ведь был всегда. Ты мой самый родной человек на свете. Мой самый любимый, большой, умный Вики.
Неожиданно хлопнула входная дверь. Мы вздрогнули и отпустили объятия.
— Ну балда, замок закрыть забыл! — Брат привстал со стула.
— Сиди, сиди, Вики! Я сама закрою, заодно принесу себе платок, а то просто дышать нечем.
Я пошла к входной двери, по дороге, понятно, обнаружив, что дверь в комнату для гостей — настежь, а кровать — пуста. И я дважды щелкнула замком.
