— Вы уверены, что не вы это сделали? — спросил Джереми.
Лицо Даусона вытянулось от обиды. Его мать быстро написала: «Мой мальчик любит животных».
Крессиду волновало, почему Арабиа так внезапно исчезла. Когда они постучались к ней, выяснилось, что Арабиа заперла дверь и не собирается вступать в какие-либо разговоры.
Крессида беспокоилась. Старая леди от души веселилась на вечеринке, и, несмотря на это, ее настроение вдруг кардинально изменилось. Вряд ли казус с Мимозой так сильно повлиял на Арабию. Но тогда что же?
И другая мысль мучила девушку. Кто-то напал на нее на лестнице и хотя вряд ли имел намерение убить, но покалечить вполне мог. Несчастный случай продолжил ряд загадочных происшествий с отвратительным привкусом чертовщины.
Виновата ли Арабиа? Возможно, ее теплота и очарование сочетались с маниакальной ненавистью ко всем молодым и хорошеньким девушкам, которые напоминали ей об умершей дочери? И Крессида попалась в западню, стала игрушкой в руках старой леди, а потом…
Нет, все эти предположения абсурдны. Сейчас Дом Дракона погрузился в полную темноту. Крессида помогла мисс Глори привести в порядок после пиршества зал и водворить на место имущество старой девы, а затем снова поднялась по лестнице и постучала в дверь Арабии.
Никакого ответа. Миссис Стенхоп, укутанная в хлопчатобумажный халат, бесцветный, как и все ее вещи, появилась в коридоре. Она ступала на цыпочках, с преувеличенной осторожностью, потом деловито вытащила блокнот и написала: «Миссис Болтон не хочет никого видеть, когда у нее плохое настроение. Лучше оставить ее в покое».
Крессида очень устала. Колено после падения сильно болело, и запоздалый шок вкупе с мрачными предчувствиями довели ее до полного изнеможения. В памяти, как в калейдоскопе, мелькали картины и голоса: Арабиа, величественно вальсирующая в своем роскошном платье («…она помешалась, она сошла с ума…»), мистер Моретти, склонившийся перед партнершей в учтивом поклоне, его глаза с бесцветными ресницами («…несчастная старуха спятила, но она богата, богата…»), миссис Стенхоп, стоящая перед разбитым бокалом в платье мышиного цвета («…она злая, злая, вы еще не знаете ее…»), Джереми, намекающий, что кто-то из присутствующих может быть неразборчивым в средствах, способным на зловещие проделки преступником («…старая безумная женщина — легкая добыча…»), мисс Глори, поющая о печальной участи красной розы, и глаза Арабии, неотрывно глядящие на розу, приколотую к платью Крессиды…
Девушка уже собиралась уходить, когда из комнаты Арабии послышалось шарканье и шепот:
— Кто там?
— Это я, Крессида. Вы позволите войти к вам?
— Нет, дорогая, нет. Уходите, прошу вас. Уходите.
— Вы имеете в виду совсем уйти? Из этого дома? — растерялась Крессида.
— Это было бы лучше всего, — ответили ей. В квартире что-то скрипнуло, и сразу испуганно вскрикнул Ахмет, словно кто-то, задев клетку, потревожил его покой.
— Арабиа! — Девушка в сердцах стукнула по двери кулаком. — Вы не можете поступить так со мной, после того как клялись в вечной дружбе. Почему вы заперлись?
— Потому что нельзя быть такой доверчивой. Глупая старая ворона, вот кто я!
— Арабиа, дорогая! Перестаньте посыпать голову пеплом и откройте дверь.
— Я не осмеливаюсь, милая, не осмеливаюсь.
Старая леди действительно сошла с ума. Крессида отчетливо представила ее, съежившуюся от страха, настороженно прислушивающуюся, откуда появится воображаемая опасность.
— Значит, все эти ужасные шутки ваших рук дело? — Крессида затаила дыхание в надежде услышать отрицательный ответ.
— В этом доме нечистая сила. Вам не следовало принимать мое приглашение. — Голос Арабии, обычно теплый и жизнерадостный, сейчас звучал фальшиво трагически. — Крессида, вы слышите меня?
— Да, слышу.
— Вы правда любите меня? Хотя бы немножко? Несмотря на то, что я старая и глупая?
Крессида почувствовала, как слезы навернулись на глаза. Она мысленно обнимала согбенные плечи, гладила морщинистые руки, сверх меры украшенные драгоценностями. Как можно не любить Арабию, добросердечную, приветливую, немного странную?
— Конечно, люблю! — порывисто воскликнула девушка.
— В конце концов, это самое важное, — чуть громче сказала Арабиа.
Позже, перед сном, Крессида с нежным восторгом вспоминала поцелуй Джереми и то, как Уинтера, всегда сдержанного и насмешливого, не на шутку встревожило приключившееся с ней несчастье. Конечно, его поцелуй, скорее всего, был просто утешением, так ласкают испуганного ребенка…
Светящийся циферблат часов показывал час ночи, но в холле Крессида ясно услышала какой-то звук. Прошло более трех часов, как закончилась вечеринка. Не позволив себе испугаться, девушка вскочила с кровати, накинула халат и распахнула дверь.
Она придушенно вскрикнула, увидев прямо перед собой улыбающееся и ничуть не смущенное лицо Джереми. В руках он держал папку для эскизов, у его ног крутилась кошка.
— Мы с Мимозой решили совершить путешествие в Париж и подняться на Эйфелеву башню. Мимоза немного нервничает, но я считаю, что оттуда открывается потрясающий вид.
Нет, он не может быть столь самонадеянным, чтобы рассчитывать на большее, чем поцелуй.
— Вы сошли с ума? По дому гуляют сквозняки, а вы только что встали после гриппа! К тому же сейчас глубокая ночь.
— Просто я слишком предусмотрителен, — туманно объяснил свой визит Джереми. — И не забывайте, живя здесь, я выполняю обязанности охранника. Когда мне было плохо, вы присматривали за мной, теперь я присмотрю за вами.
— Вы не можете провести здесь ночь! К тому же нельзя воспринимать глупые шутки всерьез!
— Ваше чувство юмора сильнее, чем у Мимозы. Она не находит, что привязывание к ее хвосту жестянки необычайно смешное развлечение.
— Дети бывают жестоки, что с них взять…
— Вы когда-нибудь видели, чтобы на улице в десять часов вечера, в темноте, в тумане шалили дети?
Крессида встретилась с его взглядом и вновь ощутила приступ необъяснимого волнения. Она с грустью подумала, что Джереми так и не пригласил ее на танец.
— Я не так наивна, как вы думаете. Есть некоторые вещи, в которые я… не верю, — Крессида вызывающе вскинула голову, словно защищаясь от притягательного обаяния этого красивого мужчины.
— Вот и славно, — тоном врача, успокаивающего капризного пациента, сказал Джереми. — Я решил сегодня ночью поработать в вашей квартире, и вам придется с этим смириться. Так что идите в постель и постарайтесь уснуть.
