— Да ничего. Мне очень нравится Бет. Просто сейчас я выступаю в роли адвоката дьявола. Ведь женитьба — очень серьезный шаг.
Шэннон тоже с трудом доверяла людям. Из-за того, как отец обращался с мамой, она всегда относилась к мужчинам с опаской, настороженно. Они с Вейном встречались год, еще год были помолвлены, и только потом она наконец согласилась выйти за него замуж.
— Мне не нужно ждать целый год или встречаться на пробу с полдюжиной других женщин, чтобы понять, что мы с Бет созданы друг для друга. — Нэш постарался, чтобы голос звучал ровно, без раздражения.
Шэннон вздохнула и достала из шкафа упаковку пластиковых тарелок.
— Я вовсе не меряю тебя своими мерками и не говорю, что ты должен испытывать те же страхи. Я только не хочу, чтобы тебе было больно.
— Даже если и будет, то мне не впервой. Если я опять обожгусь, это будет только моей виной.
— Дело не только в тебе, — заметила Шэннон.
Нэш провел пальцем по нижней кромке торта, собирая сахарную глазурь.
— Знаю. Откровенные разговоры — всегда в чем-то риск. Но кто-то же должен рискнуть. Пусть теперь это буду я.
Шэннон присела рядом и погладила брата по руке.
— Знаешь, как только ты познакомился с Бет, ты стал меняться.
Нэш слизнул с пальца глазурь и улыбнулся.
— В какую сторону?
— В лучшую. Ты больше смеешься. Позволяешь себе расслабиться даже тогда, когда не играешь с детьми. Перестал загружать себя работой по самые уши и уже не придерживаешься своего строгого распорядка. — Шэннон улыбнулась. — Теперь ты уже не бука, а нормальный общительный человек.
Дерзкая улыбочка Шэннон напомнила Нэшу о тех временах, когда они были детьми и сестра дразнила его, показывая язык. Но прежде чем он успел придумать достойный ответ, в кухню вошел Вейн с Дэйвом на руках.
Кивнув Нэшу, он обратился к жене:
— Слушай, у него насморк так и не проходит и небольшая температура. Куда ты дела жидкий тайленол?
Шэннон тут же подскочила к Дэйву и коснулась губами лба сына.
— Он в аптечке на верхней полке.
Вейн снова кивнул и ушел. Шэннон встревоженно смотрела им вслед. Нэш знал, что сестра всегда очень переживает, когда у мальчиков что-то не так.
— Это пройдет, Шэн. Обычная простуда, ничего страшного, — сказал он как можно мягче.
Шэннон резко повернулась. Похоже, она и сама удивилась, что ее чувства были настолько явными.
— Он простудился в яслях. Там еще пятнадцать детишек, все чихают и кашляют друг на друга. — Она нервно облизнула губы. — Может быть, все-таки надо поискать женщину, которая берет детей к себе домой и смотрит за ними. Обычно это два-три ребенка, не больше. Когда я устраивалась на работу, не было времени на поиски, а у этого центра дневного ухода очень хорошая репутация.
Вейн с сыном снова вернулись на кухню и как раз успели услышать последнее замечание. Дэйв шмыгнул носом и вытер его рукой.
— Дядя Нэш, а я подружился с ребятами. У меня теперь столько друзей. Много-много.
Нэш взял Дэйва на руки.
— Это здорово. А они умеют играть в камушки?
— Я сейчас учу Дженни, но она все равно играет хуже, чем Бет.
Нэш рассмеялся, взъерошил малышу волосы и крепко прижал его к себе.
Вейн обнял Шэннон за плечи.
— Дэйву нравится в яслях. И хорошо, что ему есть с кем общаться помимо братьев. Так что не переживай. — Он повернулся к Нэшу. — Ты не побудешь у нас в следующие выходные? Мне нужно съездить на выставку в Миннеаполис. Хочу познакомиться кое с кем из фирмачей — все-таки начинаю свой бизнес, ты же понимаешь.
— Конечно. Нет проблем. Шэннон знает, на меня всегда можно рассчитывать.
Шэннон ткнула пальцем в грудь мужа.
— Мы с мальчишками сами с усами, вполне в состоянии позаботиться о себе.
— Знаю, — Вейн погладил ее по щеке, — но не люблю оставлять вас одних. Вообще ненавижу куда-то мотаться. Но будем надеяться, что это в последний раз.
Нэш хорошо понимал Вейна. Он тоже решил, что теперь семья для него всегда будет на первом месте.
Бет стояла у изгороди, глядя вслед отъезжающей машине. Ее обуревали самые противоречивые чувства. Вероятно, она больше уже никогда не увидит Джона. Собственно, ради того, чтобы окончательно поставить все точки над i, она и согласилась на встречу. Казалось, что хочется именно этого — навсегда распрощаться с Джоном Уинстоном. Но когда увидела его и вспомнила их близкую дружбу, их сердечные, теплые отношения…
Кто-то подошел сзади и положил руку ей на плечо. Бет вздрогнула от неожиданности.
— Ну как? — спросила с тревогой мать.
Бет оглядела широкий, примыкающий к дому луг.
— Давай пройдемся.
Они пошли по высокой траве. Солнце уже клонилось к закату.
— Он постарел, мама. Заметно постарел. Ему пятьдесят, а выглядит на все шестьдесят. Я думала, он получил что хотел и теперь радостный, цветущий. Но я ошиблась. Он тоже выбит из колеи. Хотя устал от политики и неудачного брака, но он столько лет этим жил, а теперь — все по-другому.
— Да, — согласилась Мэри. — Привычка — огромная сила. В окружении знакомых вещей и людей всегда спокойнее. Быть может, поэтому столько мужчин и женщин продолжают жить в браке, боясь разойтись, хотя давно уже поняли, что они несчастливы.
— Он сказал почти то же самое. Привыкнуть к свободе было не легче, чем терпеть рядом жену, которая давно перестала быть близким человеком. Но он все равно рад, что расстался с ней.
Мэри резко остановилась.
— Джон пытался тебя разжалобить? Чтобы ты ему посочувствовала?
Бет поддела ногой камушек:
— Нет. Он ни на что не жаловался. Он констатировал факты. Наш разговор в основном состоял именно из констатаций фактов. Пока я не сказала, как больно меня задело его предательство. Я не смогла промолчать. Знаешь, мама, я собиралась держаться холодно и по возможности равнодушно. Но кончилось тем, что разревелась.
— Ничего страшного в этом нет, дорогая. Пусть знает, каково тебе пришлось.
Бет снова пошла вперед.
— Он знает. И прекрасно понимает, что мы больше не будем друзьями. Но я сказала, что мы и не враги. Тогда его загнали в ловушку и надо было как-то спасаться. Вот только жаль, что он повел себя как последний трус… И еще Джон предложил мне деньги — за моральный ущерб. Естественно, об этом и речи быть не может. Те, первые, я брала взаймы и вернула их все, до последнего цента. Я от него ничего не хочу. Ничего. — Бет помолчала и тихо добавила: — Я сказала, что простила его.
Мама внимательно на нее посмотрела.
— Правда простила? Или просто сказала, чтобы он не мучился чувством вины?
Бет уже задавала себе этот вопрос и нашла на него правильный ответ.
