«Возрадуйтесь, небеса и люди…»
Ни один из собравшихся в парке людей не пытался ей подпевать, как они это делали во время предыдущих выступлений. Все слушали в полном молчании, пока не замерла последняя нота. Потом накатились аплодисменты. Раздались крики:
— Спойте «Аве Мария»! «Аве Мария»!
Толпа скандировала эти два слова, требуя песню на бис. Энджел беспомощно поглядела на ведущего. Она не репетировала эту вещь с оркестром. В программу был включен только один ее номер.
— Спой без оркестра! — крикнул Мэтт из-за кулис. — У тебя получится.
— Споете? — спросил ведущий.
Энн кивнула.
Ведущий взял микрофон.
— Леди и джентльмены, а также мальчики и девочки! Если вы хотите, чтобы Энджел Кармоди спела «Аве Мария», прошу успокоиться и соблюдать строжайшую тишину. Она споет соло, без оркестра.
Аудитория мгновенно затихла, раздавался лишь приглушенный гул радостного предвкушения. Ведущий вернул Энджел микрофон. У нее на глаза навернулись слезы. Эта песня несла с собой столько воспоминаний… Может быть, мама слышит ее — там, где она сейчас?
Энджел вложила в пение всю свою душу, и в тишине, напоминавшей торжественную тишину собора, сердца слушателей, казалось, вместе с ней обращались к Богу.
Затем на нее обрушилась волна восторженных аплодисментов, вторая, третья… Энджел отдала ведущему микрофон, поблагодарила оркестр и поспешила за кулисы — прямо в объятия восхищенного Мэтта.
— Замечательно! Несравненно! Они все в тебя влюбились. Но не так сильно, как я, — добавил он, глядя на нее пламенным взглядом. — Поехали скорей домой, а то я начну раздевать тебя прямо здесь.
Энн засмеялась и поцеловала его в щеку.
— Домой так домой.
И они с Мэттом поехали в Фернли, где их ждали его мать и сестра со всей семьей. Они все смотрели концерт по телевизору. На столе стояла бутылка шампанского со льдом — отпраздновать первое публичное выступление Энджел. Ее уговорили выпить по такому радостному случаю бокал шампанского. Мэтт обещал ей, что если заметит хоть малейшие признаки опьянения, то тут же отправит ее в постель.
— Вы были гвоздем программы! — восклицала Элли. — Я так и знала! А ваше платье — это просто волшебная сказка.
— Это уж моя заслуга, — самодовольно заявил Мэтт. — Если бы я позволил Энджел самой выбирать себе концертный туалет, она вырядилась бы как райская птица.
Он сидел рядом с Энджел на ручке ее кресла, и она бросила на него притворно негодующий взгляд. Он наклонился и поцеловал ее в нос.
— Ты ведь на седьмом небе, правда?
— На этот раз ты прав, — признала она.
— Ну а что у вас запланировано дальше? — спросил Брайан. — От вас не знаешь чего ждать.
— Нам самим жизнь преподнесла сюрприз, — ответил Мэтт и, улыбаясь, поглядел на жену. — Скажи им, Энджел.
Она улыбнулась. Ее глаза сияли.
— У нас будет ребенок.
Мать Филдинга расплылась в восторженной улыбке.
— Правда, дорогая? — Она вскочила с кресла и обняла свою невестку — даже горячее, чем обнимала ее на свадьбе. — Как я за тебя рада. За тебя и за Мэтта. А вы рады?
— Ну, Энджел скоро придется перестать выступать, — сухо заметил Мэтт.
— Не слушайте его, — заверила Энджел свою свекровь. — Он рад до смерти — собирается опять запрячь меня в работу в своей фирме.
— Нашей фирме, — поправил он. — Это наше общее дело. И ребенок тоже.
Элли и Брайан принялись их поздравлять, предупреждая, что родительские заботы — не фунт изюму. Интересно будет посмотреть, как Мэтт и Энджел справятся со своими новыми обязанностями.
— Справимся, не беспокойтесь, — уверенно сказал Мэтт. — Энджел все делает прекрасно, и она будет прекрасной матерью. А если я в чемнибудь оплошаю, она даст мне выволочку — это у нее тоже прекрасно получается.
— Послушать тебя, я только и делаю, что даю тебе выволочки, — возразила Энджел.
— Ну, иногда ты отпускаешь вожжи — когда это тебе выгодно, — дразнил ее Мэтт. — Но сейчас я беру вожжи в свои руки. Для будущей матери ты сегодня слишком переутомилась, так что марш в постель. И никаких возражений, а то не получишь своего рождественского подарка.
— Полюбуйтесь, какой у меня грозный муж, — засмеялась Энджел, вставая с кресла.
Все поздравили друг друга с Рождеством, перецеловались. Мэтт взял Энджел под руку и повел ее по лестнице в спальню.
Они неторопливо ласкали друг друга, пока в них не разгорелось то страстное желание, которому и в браке не было насыщения.
— А на следующее Рождество у нас будет сын или дочка, и мы будем покупать в подарок игрушки, — промурлыкала Энджел, накручивая на палец черные кудряшки у него на груди.
— Угу… Только не спрашивай, что я купил тебе в подарок, — все равно не скажу.
— А я и не спрашиваю.
— Я хочу, чтобы это был сюрприз.
— Пусть будет сюрприз.
— Так что не допытывайся.
— Мэтт, я и не допытываюсь.
— Ты вечно требуешь, чтобы я тебе выкладывал все свои секреты.
— Я тебя люблю, — прошептала Энджел.
— А ты и должна меня любить, — ответил Мэтт и куснул ее за ухо.
— А я купила тебе потрясающий костюм цвета морской волны.
— Спасите! — простонал Мэтт. — Я его буду надевать на ночь. В твою честь.
— Я все хотела тебя спросить, Мэтт, — чтото я ни разу не видела на тебе тех трусов, что я тогда тебе купила.
Мэтт зарычал.
— Я и правда не люблю, когда ты от меня что-нибудь скрываешь, Мэтт.
— Так я и знал!
Он перевернул ее на спину, наклонился над ней и наградил долгим поцелуем.
— А теперь спи.
— Нет, теперь я уж не усну, пока не узнаю.
Он вздохнул.
— Я купил тебе ожерелье, в котором бриллиантами выложено слово «сокровище».
— Мэтт! Надо же такое придумать!
— А что? — невозмутимо спросил он. — Разве ты не мое сокровище?
Энджел засмеялась и положила голову ему на плечо.
«Сокровище».
Да, Мэтт доказал ей своей любовью, что она ему дорога. Она его сокровище! Какое счастье! Как прекрасна жизнь! Как прекрасна любовь! И она замужем за самым прекрасным человеком на свете.
Как много он ей дает. Нет, не только подарки. Он отдает ей свое время, свою поддержку, свою преданность. Хочется верить, что и она дает ему не меньше. Энджел вспомнила, как счастлив он был, узнав, что она беременна, и все сомнения исчезли. «Ребенок — тоже наше общее дело, — вспомнила она. — Дар любви».
