Повисло молчание, внезапное и всепоглощающее. Лука не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел.
Эмили отвернулась, вздохнув.
– Лука, ты был так благороден. Я заботилась о Кэт и искала деньги на жизнь чертовски долго, у меня даже не было времени мечтать. Ты дал мне это время.
– А преподавание – твоя настоящая мечта?
– Да. Тебе кажется, это простовато, но я хочу этим заниматься. Это то, что делает меня счастливой.
– Хорошо. Что я могу?
Ее телефон зазвонил.
– Чем я могу помочь?
Она не ответила. Звонила сестра. Он мог слышать ее интонацию даже на расстоянии. Просила об одолжении. Он слушал, как Эмили отвечает «да», «конечно», «без проблем, я там буду», и выходил из себя.
Лука подождал, пока Эмили закончит разговор.
– Почему ты позволяешь ей пользоваться твоим благородством?
– Она не… – Эмили замолчала. Он не понимает. Она любит помогать тем, кого любит. Не позволяет себя использовать, просто тоже заинтересована в деле. И она вернула Луке его сарказм, доказывая свою точку зрения: – А ты делаешь не то же самое? Не пользуешься моим благородством?
Пользуется тем, что она влюбилась в него и не может отказать ни в чем.
Торжествуя, он принял ее вызов.
– Ну и что, если это так и есть? Тебе следует бросить такое невыгодное дело и сбежать.
– Может быть, я так и сделаю. Но сейчас все обстоит так, как есть, а не иначе.
Она подошла к нему смелее, чем обычно, и поцеловала. Желание, разгоревшееся между ними, было беспощадно. Но Эмили отстранилась, прежде чем дело зашло слишком далеко.
– Твое желание еще не испарилось? Такое же сильное, как и прежде?
Его кивок был почти незаметным, но достаточным, чтобы вселить в нее мужество. Она спросила очень нежно:
– Неужели так плохо, что я люблю тебя?
Лука стоял неподвижно. Она видела, как перекатываются мышцы на скулах. Безуспешная попытка не покраснеть. Лука сузил глаза, она обняла его, понимая, что он совсем не собирается быть любезным.
– Ты всегда помогаешь людям. Заботишься о них. Где твой эгоизм?
– Все, что я делаю, произрастает именно из эгоизма. Я люблю быть нужной. Мне нужно быть нужной. Если я никому не нужна, то что мне нужно?
– Свобода.
Она покачала головой:
– Это не та свобода. Мне нужно общение, семья, уютное местечко, ощущение собственной необходимости. В противном случае буду чувствовать себя никчемной и одинокой. Я помогаю людям и надеюсь, что однажды и мне помогут, позаботятся обо мне.
Это все, чем Лука отплатил, сделал, что мог. Эмили должна быть счастлива и этим, не так ли?
Но выражение его лица было невозмутимым, и она попыталась скрыть тот факт, что ее сердце разбито. Эмили защищалась от его молчания, самоотречения, желая закричать от отчаяния и тщетности своих попыток.
– Ни один человек не может быть островом, Лука. Даже ты. – Она уже не могла скрывать разочарования. – Ты тоже помогаешь людям. Пытаешься поддерживать дистанцию общения, но у тебя не получается.
Он опустил глаза.
– Я знаю, что ты сделал для Микаэлы и Рикардо. Для их семьи.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Знаешь?
– Она мне сказала.
– Это ничего не значит. Просто деньги.
– Я знаю, что у тебя целый шкаф игрушек для Марко. Он мне показал.
– Опять деньги.
– Глупости. Забота. Ты любишь этих людей, Лука. Заботишься о них, помогаешь.
– Чистейшая самозащита. Лучше, когда маленькие ручки Марко заняты какими-нибудь поездами, иначе он будет рисовать на стенах.
Эмили посмотрела на него одобрительно.
– Можешь сколько угодно отрицать, но ты принимаешь участие в жизни этих людей. Их счастье важно для тебя.
«И ты заботишься обо мне».
Их глаза встретились. Интересно, почувствовал ли он ее мысли?
– Ты рискуешь деньгами. Очень рискуешь. Большие риски, высокие доходы, не так ли? А ты никогда не думал, что так и с твоим сердцем? – Эмили уже столь далеко зашла, что не было смысла сдерживаться. – И дело в том, Лука, что я не игрушка.
– Мне нужно… – он помолчал, – идти на работу. Мне в самом деле нужно идти на работу.
Второй раз за день Эмили наблюдала за тем, как Лука уходит от нее. Его обычно грациозное тело выглядело неуклюжим, будто приходилось сосредотачиваться на малейшем движении. Эмили обхватила себя руками. О боже, она полностью запуталась во всем.
Значит, Лука все еще любит жену. Это не означает, что он не может заботиться и о ней. Она готова мириться с этим, не так ли? Но внезапно почувствовала себя уязвленной и растерянной. Горечь захлестнула ее. Почему только она должна все время любить? Почему бы кому-нибудь не полюбить ее безраздельно?
Она теперь понимала, что хочет всего. А Лука не способен дать ей это.
Лука уже дошел до двери, когда ее самолюбие прорвалось наружу.
– Ты знаешь, я пыталась жить по твоим законам, но этот праздник гедонизма не по мне. – Она глубоко вздохнула. – Мне нужно большее. От тебя.
Он застыл, повернулся к ней, держась рукой за дверь.
– Ты ведь говорила, что тебе ничего кроме секса не нужно.
– Я говорила. Но теперь считаю по-другому. – Она резко вскинула голову. – Женщина всегда имеет право.
Он потупился.
– Эмили, я…
От надежды не осталось и следа, когда она услышала металлические нотки в его голосе.
– Я уже знаю. Тебе не нужно объяснять.
Лука уже похоронил свое сердце. Ему не хотелось предпринимать еще одну попытку. Он прижался к двери, резко открыл ее и вышел.
Он несколько часов пытался прийти в себя, сердце билось неровно, едва не выскакивало из груди. Лука не мог сидеть спокойно, не находил себе места. И все время думал о словах: «Это плохо, что я люблю тебя?»
Лука выключил компьютер. Притворяться не имеет смысла. Его рабочий день кончился еще до того, как начался.
Siete il fuoco della mia anima. А он и не знал, что произнес это вслух. Когда она повторила эти слова, он почти сошел с ума, не хотел признаваться в этом самому себе, тем более сказать ей. Но это правда.
Скорость происходящего оглушала его. Эмили походила на метеорит, ворвавшийся в его мир, вызвавший хаос и беспорядок. Земля уходила из-под ног, он весь дрожал. Необходимо поговорить с ней, попросить быть терпеливее. Эмили любила и была сильна, но он все еще не мог в это поверить. Хотелось знать, дома ли она еще.
Лука бежал всю дорогу до дома, не заботясь о том, что на него смотрят люди.
Эмили лежала на софе, читала, выглядела немного бледной и побледнела еще больше, когда увидела, что он приближается. Сожалела ли она об их разговоре? Ему не хотелось видеть глубины в ее глазах.
– С тобой все в порядке?
Она кивнула. Его захлестнули эмоции. Да, хочется, чтобы она любила его. Он хочет, хочет, хочет, примет все, что она предложит. Но кажется, ситуация угрожает ему лично. Это означает открыть двери, которые он закрыл давно, и не знал, хватит ли у него сил открыть их.
