С этими словами он ушел. И Линда знала, что никто и никогда не заполнит зияющую пустоту, которая осталась в ее душе.
Когда она вернулась в больницу, родители спали. Узнав от медсестры, что все идет хорошо, девушка пошла искать Дориана.
Молодой человек ждал в комнате для посетителей. Когда Линда вошла, он автоматически посмотрел поверх ее плеча.
— Я без Кевина, — сказала Линда, предупреждая его вопрос. Брови Дориана поползли вверх.
— У него возникли проблемы с парковкой?
— Я приехала сама.
Линда села на стул, все еще не вполне уверенная, что добралась до больницы. Она не помнила, как вела машину, и сама удивлялась, как ей удалось благополучно доехать.
Дориан всмотрелся в ее лицо. Он все заметил: и бледность, и тени под глазами, и поправляющие волосы дрожащие руки. Он накрыл их своей большой теплой ладонью.
— Что случилось? — мягко спросил Дориан.
Линда крепко зажмурилась, чтобы не дать слезам пролиться, но, когда она открыла глаза, Дориан заметил влагу на ее ресницах.
— Дорогая… — Он бережно обнял ее. Линда припала к его груди и дала волю слезам, вздрагивая от рыданий. — Мерзавец! — пробормотал Дориан. — Грязный, паршивый…
— Ты не понимаешь, — Линда всхлипнула. — Я и Кевин… мы…
— Я все прекрасно понял, — сердито прервал ее Дориан. — Наш неподражаемый артист действовал в своей обычной эгоистичной манере и воспользовался ситуацией. Ни больше ни меньше!
Линда снова всхлипнула.
— Он ушел, Дориан. — Она подняла голову и дрожащим голосом добавила: — Ушел навсегда. Он согласился дать развод, согласился, чтобы я выступала одна… на все согласился.
— Тогда я действительно чего-то не понимаю. — Он взял ее лицо в ладони и прочел в заплаканных глазах выражение глубокой боли. — Так ты все еще его любишь, — недоверчиво прошептал он. И Дориан имел право удивляться. Она сама не верила, что это правда. Она любит Кевина и всегда будет его любить. Но он ушел из ее жизни, ушел окончательно и безвозвратно. Ей бы радоваться, а она чувствует себя раздавленной.
— Да, Линда, иногда разум может сыграть с нами страшную шутку, — задумчиво произнес Дориан. — Вы с Кевином всегда образовывали… как бы это выразиться… взрывную смесь. Не обманывай себя, не принимай то, что произошло между вами этой ночью, за нечто более глубокое.
Линда не обманывалась. Ее не ввели в заблуждение ни страсть, которую она испытала ночью, ни то, что она по-прежнему чувствовала.
— Не волнуйся, Дориан. — Она попыталась улыбнуться сквозь слезы. — Я не развалюсь на части. — Он смотрел недоверчиво, и Линда нервно рассмеялась. — Ты когда-нибудь видел, чтобы я разваливалась на части?
Он поморщился.
— В последний раз было очень на это похоже.
— А теперь вспомни, как далеко я продвинулась с тех пор! Моя карьера наконец-то пошла в гору. Разве не этого мы с тобой так упорно добивались?
Дориан кивнул.
— Правда, я не вижу особого ликования по этому поводу.
— Погоди, вот поправится папа, выпишется из больницы, тогда я буду выглядеть счастливой. Вот увидишь. — Как ей хотелось самой поверить в это!
Линда по горькому опыту знала, что единственный способ как-то выжить с зияющей пустотой в груди — просто закрыть дверь, ведущую в прошлое. Возможно, это не самый полезный для здоровья способ, зато наименее болезненный.
К сожалению, первое, что сделал Морис, когда проснулся, это спросил у дочери про Кевина.
Пока родители спали, Линда и Дориан сидели молча. Около шести утра первой проснулась Сильвия, и Линда уговорила мать пойти в больничный буфет и перекусить. Ее саму слегка подташнивало еще с ночи, но не хотелось даже думать о еде.
Сильвия с Дорианом ушли, и, когда вскоре проснулся отец, в палате были только Линда и дежурная сестра. Морис все еще был очень слаб, и на фоне больничных простыней казался словно уменьшившимся в размерах, но цвет его лица стал более здоровым, исчез хотя бы землистый оттенок кожи.
— Выше нос! — Он посмотрел на грустное лицо дочери. — Может, неприятность, о которой ты думаешь, никогда не случится!
Уже случилась. Она заново влюбилась в собственного мужа! Забавно, ведь Кевин тоже велел ей держать выше нос. Нет, нельзя думать о нем! Это не принесет ничего, кроме новой боли.
Отец понял, что она приехала одна.
— Где Кевин?
Линда сглотнула подкативший к горлу ком.
— Он… Он куда-то уехал, — ответила она невпопад.
Отец нахмурился.
— Но он обещал, что вернется!
— Папа, ему нет места в нашей жизни. — Линда взволнованно встала и прошлась по палате. — Он давно нам чужой.
— Но…
Линда взяла себя в руки и ровным голосом сообщила:
— Мы с Кевином пришли к выводу, что ему лучше идти своей дорогой, а я пойду своей. Он согласился дать мне развод.
Отец откинулся на подушки. Судя по его виду, он был ошеломлен.
— Не могу в это поверить.
— Ты уж постарайся, — с напускной небрежностью откликнулась Линда. Она подошла к кровати и взяла отца за руку. — Между нами все кончено. И давай больше не будем об этом, ладно?
— Кевин тоже так считает? — все еще сомневался Морис.
— Я же сказала, он согласился на развод.
— Но вы поговорили? Серьезно поговорили? Обо всем?
Если они будут продолжать вести беседу о Кевине, она не выдержит и снова расплачется.
— Папа, прошлое — это прошлое. Три года — слишком большой срок. — Только не для ее любви к Кевину. Однако, как правильно подметил Дориан, физически их всегда влекло друг к другу, и нечего искать за этим чего-то более глубокого. По крайней мере, со стороны Кевина ничего другого нет и никогда не было.
Отец пытливо вгляделся в лицо дочери.
— Ты его не любишь?
Линде вспомнились слова врача: никаких волнений, никаких стрессов… Если отец догадается, что она по-прежнему любит Кевина, то обязательно разволнуется. И она заставила себя улыбнуться.
— Не люблю. Может быть, я никогда его и не любила. Когда мы познакомились, я была слишком молодой и неопытной.
— Но, Линда…
— Папа, пять лет назад, выйдя замуж за Кевина, я совершила ошибку. Но не должна же я расплачиваться за нее всю жизнь. — Она ободряюще сжала его руку. — После развода эта глава моей жизни будет наконец-то закрыта.
Морис вздохнул, смиряясь.
— Ты уверена, что хочешь именно этого?
— Совершенно уверена.
Ей не хотелось ни говорить, ни думать о Кевине. И она еще раз попыталась убедить себя, что эта глава ее жизни окончательно и бесповоротно закрыта.
В течение последующих нескольких недель Линда почти поверила, что это так. Здоровье отца быстро шло на поправку, так что через неделю ему разрешили выписаться из больницы. День, когда он вернулся домой, стал для всех троих настоящим праздником.
