— Ну надо же, выдала все мои секреты, — услышала Абигайль глубокий низкий голос, сопровождаемый звоном кубиков льда в стаканах. Она вспыхнула, поняв, что ее поймали с поличным. Абби так увлеклась своей маленькой женской игрой, что не заметила, как Мартин подошел к ним сзади. Келли натянуто рассмеялась.
— Я все равно в это не верю. Трудно представить, чтобы Мартин чего-то не смог себе позволить. Да у него на лбу написан успех! Это он выходные проводит в этой глуши. А ты бы посмотрела на его квартиру в Перте! Она расположена на самом верху небоскреба — в пентхаусе, — взахлеб рассказывала Келли. — Из окна его спальни весь город виден как на ладони!
Мартин как будто не обращал внимания на болтовню своей приятельницы, но Абигайль смотрела на Келли с плохо скрываемым презрением. Блондинка была потрясена не только богатством Мартина, но, судя по всему, и им самим. Внезапно Абби поняла, что она не может больше ни секунды выносить эту муку.
Она отодвинула в сторону нетронутый стакан с соком и встала из-за стола.
— Пойду приму душ наконец, — решительно сказала Абигайль. — До свидания, Келли, желаю приятной обратной дороги в Перт.
Блондинка натянуто улыбнулась, потом, не сдержавшись, язвительным тоном произнесла:
— А я желаю тебе счастливой обратной дороги в Англию.
Входя в дом, Абби чувствовала, что Мартин и Келли смотрят ей вслед. Очутившись в тихом, прохладном холле, она стремительно поднялась по лестнице в свою солнечную комнату и схватила чемодан. Раскрыв молнию, стала вытаскивать оттуда нижнее белье, но тут за окном раздался визг автомобильных покрышек.
Не в состоянии преодолеть любопытство, Абигайль подбежала к окну. Она успела заметить белую спортивную машину с открытым верхом, за рулем которой сидела Келли. Автомобиль стремительно набирал скорость, и длинные светлые волосы девушки развевались сзади, подобно сверкающим струям водопада.
На лестнице раздались быстрые, сердитые шаги, и через минуту в комнату ворвался Мартин, гневно сверкая глазами.
— Ты что, не знаешь, что надо стучать, перед тем как войти, — первой набросилась Абби на него.
Он пропустил мимо ушей ее колкое замечание.
— Я думаю, нам с тобой надо серьезно поговорить.
Все самообладание Абби сразу испарилось.
— Ну и женщина! — крикнула она презрительно. — Как ты мог, Мартин? «Не представляю, чтобы Мартин не мог позволить себе что-то! У него успех написан на лбу!» — произнесла его жена, подражая растянутому акценту Келли. Она смотрела на мужа горящими от гнева глазами, с трудом переводя дыхание. — Одна ее ремарка насчет пентхауса чего стоит! У твоей Келли чуть слюни не потекли, когда она расписывала твою спальню!
— Ну ладно, Абигайль, — холодно произнес Мартин. — Ты уже достаточно ясно выразила свою мысль. Хотя, должен сказать, ты несколько переоцениваешь ситуацию.
Но экс-жена не собиралась молчать только потому, что это устраивало бывшего супруга.
— Мартин, она же заурядная смазливая хищница!
— Зато твой выбор мужчин выше всяких похвал, разумеется! Взять хотя бы этого рыжего носатого Хьюго, к примеру! Лично я даже не могу себе представить, чтобы кто-то польстился на него. Но у тебя на этот счет имеется свое собственное мнение.
— Ты даже не знаешь Хьюго, чтобы так говорить о нем!
— А ты не знаешь Келли!
— Но я, по крайней мере, не… — Абби осеклась.
— Что ты «не», Абигайль? — с интересом спросил Мартин.
— Ничего, — надувшись, ответила она, разозлившись на себя за свой болтливый язык.
— Не спала с ним? Ты это хотела сказать?
Черт бы побрал его проницательность! Ее, должно быть, выдал румянец на щеках. Она подняла голову и с вызовом посмотрела на Мартина.
— Да, не спала.
— Можно спросить почему?
— Потому что Хьюго хотел подождать до свадьбы. Но это не твое дело! — запальчиво воскликнула Абигайль. Хьюго готов был ждать, и Абби вдруг поняла сейчас, что причина, возможно, была в ней. Она ведь не испытывала никаких эмоций, когда Хьюго обнимал ее. Она не реагировала на него так, как должна реагировать женщина, когда она любит. О, Абби, конечно, могла поцеловать Хьюго, обхватить его руками за шею, но при этом ее сердце оставалось холодным. Она очень хотела испытывать волнение или трепет, но ничего этого не происходило. Абби надеялась, что со временем — может, после свадьбы? — все изменится и она снова почувствует себя живой. Сейчас она понимала наивность своих рассуждений.
— И ты тоже готова была ждать, да, Абигайль? — обманчиво нежным голосом спросил Мартин.
— Да, готова!
— Но только не со мной! Со мной ты никогда не хотела ждать! — Он победоносно сверкнул голубыми глазами. — Ни тогда, ни сейчас. Со мной ты не можешь сдерживать себя. Почему, интересно?
Снова она попалась в его ловушку, с грустью констатировала Абби, подыскивая подходящий ответ.
— Может, потому, что с тобой этим все и ограничивалось, — смело сказала она. — Секс и сладострастие — и больше ничего. — Сказав эти слова, Абигайль вспомнила, что они занимались этим несколько минут назад, и ее тело снова затрепетало от вожделения.
Она чувствовала, что у нее во рту пересохло, дыхание стало неровным. Она с вызовом посмотрела на Мартина, но в этом взгляде был уже не бунт, а что-то совсем другое. Она обратила внимание, что они до сих пор одеты в купальные костюмы, которые успели уже высохнуть на них. Ей достаточно было беглого взгляда на плавки мужа, чтобы увидеть, что он тоже хочет ее.
Мартин все понял по ее глазам и жестко ухмыльнулся. Он посмотрел на ее соски, по которым можно было четко судить о возбужденном состоянии Абигайль. Глядя ей в глаза, он покачал головой.
— О нет, дорогая, — мягко произнес он. — Больше такого не будет. Я знаю, чего ты хочешь. Ты ждешь, когда я начну целовать тебя, затем брошу на постель и займусь с тобой любовью. Я тоже этого хочу. Мы оба знаем это. Не так ли?
Он замолчал. Он бросил взгляд вниз на свои плавки, и Абби увидела, как он вздрогнул, словно пытаясь избавиться от эротического напряжения. Он снова перевел взгляд на Абигайль.
— Это было бы так просто для тебя, правда? Никаких обязательств. Не надо думать о том, что ты делаешь, и главное, с кем ты это делаешь. — Голос Мартина стал звучать жестче. — Но больше такого не повторится. Если это произойдет, ты будешь знать точно, кто тебя целует и кто прижимает тебя к матрацу своим телом. Во время нашего соития я заставлю тебя открыть свои золотистые глаза и произнести мое имя. Мое имя, Абигайль, и ничье другое!
Ее била мелкая дрожь, но вовсе не от ярости, которую она должна была бы испытывать сейчас. Мартин был прав, черт бы его побрал! Абби испытывала сейчас такое невыносимое желание, что даже подумала о том, чтобы повалить на матрац самого Мартина. У нее возникло острое желание убрать с его лица самодовольную ухмылку своими поцелуями, довести его возбуждение до конечной точки, чтобы все его высокомерие вылетело у него из головы. И тогда Мартин сам станет умолять ее помочь ему избавиться от накопившейся энергии. И он станет произносить ее имя — только ее!
