— Мама, по видеосвязи, — показывая дисплей мобильного.
— Поговори с ней, она волнуется, — он не собирался уходить, а ведь я думала, что он не захочет, чтобы родители знали «о нас». Вроде пока все так неоднозначно, но все-таки между нами летают искры, и их все труднее скрывать от себя и окружающих.
Вчера мы с мамой говорили по телефону, но после аварии я была не самым хорошим собеседником, думаю, она что-то почувствовала, поэтому волнуется. Да и мое исчезновение не могло ее не насторожить.
— Мама, привет, — приняла вызов, пока она его не сбросила. — Дядя Дима, здравствуйте, — увидев рядом мужа мамы, поздоровалась и с ним.
— Привет, Кира. Вижу, отдыхаешь? — улыбнулась она. Бокал с вином я поставила на землю.
— Светлана, отец, — Сокол наклонился к камере и махнул рукой. Я не планировала его показывать, думала, не хочет. Судя по тому, как вытянулись лица наших родителей, они не предполагали, что мы вместе. — Как отдых? — заполнил Артем возникшую паузу.
— Великолепно, — первой в себя пришла мама, улыбалась натянуто, а вот дядя Дима хмурился.
— Вы вдвоём? — спросил он. Мне хотелось обмануть, сказать, что только что уехали мои друзья, но я промолчала, переложила ответственность на плечи Артема.
— Вдвоем, — спокойно ответил он. Родители переглянулись.
— Мы устроили сегодня пикник. Жарили шашлыки, овощи… — поспешила я хоть что-то объяснить, пока родители не кинулись покупать билеты на самолет.
— Я рада, что вы нашли общий язык, — мама все еще выглядела смущенной, но вроде стала приходить в себя.
— Мы стараемся не ссориться. Артем помогает нашей компании в подготовке к соревнованиям, но ты и так об этом знаешь, — пока в голове мамы не зазвучали свадебные колокола, я попыталась снизить градус ее вспыхнувших надежд. — Вчера приглашали всех ребят, а сегодня в зале канализация сломалась, и тащить всех сюда, чтобы они искупались, я посчитала негигиеничным, — перевела все в шутку.
Поговорив еще немного, мы попрощались. Поставив пустой бокал на столик, Артем присел на мой шезлонг, перетащил к себе на колени, а я не стала упираться.
— Я обещал кому-то подарить удовольствие, — шепнул прямо в губы.
— От пищи я получила море удовольствия, не помню, когда так вкусно ела, — мой голос просел.
— Это немного другого качество удовольствие, более сладкое…
— Ты про десерт? — будто не понимая.
— Ага, ты мой самый сладкий десерт, и я хочу тебя всю… съесть…
* * *
Кира
— Не ешь меня, серый волк, — шутка срывается с губ, но в следующий миг мне становится не до шуток, потому что Артем впивается в мои губы. Его рука зарывается мне в волосы, фиксирует затылок, будто я могу хотеть убежать. Я знаю, какое наслаждение дарят его губы и язык, отказываться от этого не собираюсь. Приоткрываю рот, приглашаю. Сокол тут же углубляет поцелуй. Проникает языком, властно исследуя территорию, пытаясь поработить мой язык, взять его в плен. Он жестко мнет мои губы, будто умирающий от жажды дорвался до родника.
По телу проходит знакомая дрожь. Кожа становится чувствительной, горячей. Прохладный воздух обдувает тело, но на контрасте только усиливает возбуждение.
— Я только поласкаю, — шепчет Сокол, отрываясь от моих губ и опускаясь поцелуями к шее. — Я не буду спешить, — долетает до меня его голос, когда он накрывает бьющуюся жилку, обводит ее языком. Я уже ничего не слышу. Шум крови заглушает любые слова и доводы разума.
Свободная рука Артема развязывает завязки купальника, верх опадает, открывая грудь. Прохладный воздух проходится по возбужденным соскам, заставляет втянуть громко воздух. Теплая ладонь опускается на грудь, согревает.
— Ты такая красивая… — хриплый шепот, и его рот накрывает другую грудь. Втягивает сосок, играет с ним. Прикусывает зубами, обводит языком. В бедро мне упирается возбужденный орган, о который я ненароком трусь. Если чуть смещусь, то он окажется между моих ног. И эта мысль не отпускает, потому что внизу все мокро, стянуто в тугой узел, а снять напряжение может только Артем. Вот той самой штукой, которая таранит меня в бедро.
Соски болезненно ноют, как только Артем оставляет их и возвращается к губам. Вряд ли ласки другого мужчины так быстро способны будут меня воспламенять. Я словно порох возгораюсь от одного его прикосновения. Это и пугает, и будоражит. Не думаю, что такое происходит со всеми. Такая химия — редкость.
Артем разворачивает меня на своих коленях, теперь я сижу к нему спиной, он целует мой затылок, впивается губами в шею. Наверняка там останутся следы. Разведя мои ноги в стороны, свои он сгибает в коленях и фиксирует положение. Бесстыдно. Пошло. Развратно. Пытаюсь сдвинуть ноги, поменять положение, но Артем кладет руки на внутреннюю сторону моих бедер, не позволяя сдвинуться с места.
— Кира, здесь только ты и я. Никто не увидит, — будто догадываясь о моих мыслях. — Я даже охрану сегодня снял. Ты даже можешь не сдерживать свои стоны.
Шершавые ладони накрывают холмики грудей. Мнут их, играют с сосками, то сжимая до боли, то нежно перекатывая между пальцами. Не скрываясь, я позволяю себе стонать. Потому что это умопомрачительно. Это сводит с ума. Хриплое дыхание Артема обжигает ключицу, он целует, кусает, зализывает языком. Я практически танцую на его члене, и лишь тонкая преграда нашего белья разделяет нас. Руки ползут по животу вниз, давят у лобка, поглаживают.
— Я с тобой точно рехнусь…
А я уже рехнулась, потому что мне мало. Я хочу всего… до конца… чтобы рвануло. До искр из глаз!
— Какая же ты сладкая… — обжигает горячий шёпот кожу. Руки гладят внутреннюю сторону бедер, подбираются к средоточию моей женственности. Пальцы проникают под край трусов, я накрываю своей ладонью — то ли пытаясь остановить, потому что вспоминаю про стыд, то ли умоляя не останавливаться…
— Ты тут такая влажная, горячая… — голос Сокола срывается, он размазывает пальцами влагу между складочек. Пальцы замирают на клиторе, а я протестую, с моих губ срывается громкий стон.
— Не останавливайся…
— Тогда не сдерживайся, покричи для меня…
И он заставляет меня кричать. Громко. До срыва голосовых связок. Подушечки пальцев порхают на самом чувственном участке моего тела, заставляют выгибаться на его теле… все внутри сжимается, и мир разлетается радужными искрами…
Я еще какое-то время прихожу в себя, вздрагиваю, потому что Сокол продолжает ласкать меня там, высекая искры удовольствия. Убирает пальцы, подносит их к своим губам, облизывает…
— Мой десерт…
Глава 19
Сокол
Завтра второй этап соревнований. Моя девочка крепко спала у меня в спальне, а я прижимал ее к себе и пялился в потолок. Мне вообще сложно было засыпать рядом с ней, потому что мне хотелось сделать ее своей, но пока не время. Кире сейчас секс противопоказан. Перед боем спортсменов специально увозят подальше от «соблазна». А мой соблазн всегда рядом…
После первого ее оргазма в моих руках Кира очень засмущалась. Пришлось долго целовать и объяснять, что ее оргазм — мой личный фетиш. Теперь я просто ухаживал и покорял свою девочку. Это была пытка — не трогать ее, но я знал, что получу свою награду.
Сегодня мы смотрели фильм у меня в спальне, и Кира заснула. После тренировок она всегда быстро засыпала, а я не позволял себе ничего больше поцелуев. И это меня разрывало.
Я пропадал в офисе. Два крупных контракта, которые так нужны были нашей компании, могли уйти конкурентам, пришлось выложиться на максимум, чтобы госпроекты достались нам. Иногда я после тренировки, которые ни разу не припустил, возвращался в офис и сидел за работой по поздней ночи. Кира как-то заподозрила, что я мог уехать к другой, пришлось объясняться:
— Кира, ты еще не поняла, как я к тебе отношусь? Тогда слушай, — подняв ее подбородок, нагло навис над ней, чтобы не пропустить ни одной эмоции. — Я долго не мог понять, что со мной творится, потому что раньше никогда не испытывал таких чувств. Мне не нужна любовница, потому что я хочу только тебя. И если ты мне скажешь, что мне придется дрочить до первой брачной ночи, значит, я буду передергивать в ванной, но к другой не прикоснусь, — нужно ли говорить, что щеки Киры в этот момент заалели. Она облизнула губы, а я с трудом не впился в их сладкую мякоть, потому что нужно было донести до нее свою позицию. Но она меня опередила.
