здесь происходит?
— Ян, мы это…
Саня тут же подрывается, принимая стоку «смирно». Соня же взмахивает своими ресницами, приоткрывая пухлые губы. А после поспешно прячет телефон за спину.
Конспираторша, блин.
— На выход.
— Волков, послушай…
— Я предсмертные хрипы послушаю, если сейчас не уберешься.
Раздражение и усталость удивительно быстро трансформируются в злость. Она кипит в венах, несется, разрушает контроль и выдержку. Хочется догнать Саню и встряхнуть пару раз.
Какого хрена он к Соне лезет?
И чем они это занимались тут?
Настолько замотался, что не было времени проверять камеры. Знал, что с охраной она под надежной защитой. Никто не проберется. А тут, видимо, нужно было из-за самой охраны переживать.
Работники года, млять.
— Телефон, — рявкаю, протягивая ладонь.
— Ян, мы ничего такого…
— Телефон, живо. Ты сейчас в шаге от наказания, Соня. Не пытайся разозлить меня сильнее или качать права. Это ясно?
— Ясно. Что ты придурок.
Едва не швыряет в меня мобильник, поднимаясь. Хмурится и странно смотрит, словно изучает. Ну и пофиг, меня другое заботит. Второй раз подкупает моих людей, а те и рады.
Или это Саша у нас удивительно сговорчивый оказался? Видимо, нужно обновить в его памяти все правила и как должны строиться отношения с работодателем.
И женщиной, которая носит моего ребенка.
— Иди в комнату, — швыряю оба мобильника, свой и Сани, на кухонную тумбочку. Роюсь в холодильник в поиске воды. Что-то отрезвляющее и ледяное не помешает. — Соня, я тихо говорю?
— Не смей на меня кричать. Я не твоя жена, не твоя подчиненная, чтобы выслушивать такое. Если у тебя был плохой день, то срывайся на ком-то другом. А лучше найди себе грушу и снимай стресс так.
— Ты сейчас договоришься.
Предупреждаю, откручивая крышечку. Пластик улетает на пол, а я ещё и пинаю, отправляя подальше. Каждая деталь бесит. Скручивает нервы так, что действительно не против найти себе боксёрскую грушу.
Человеческую, с определенным именем.
А если бы я не пришел вовремя? Задержался на встрече или встал в пробке при выезде из города? Уже бы в постели застал? Охренеть перспектива, счастье так и лезет.
— Ян… — зовет тихо, медленно приближается. — Ничего такого не произошло. Ты не переживай, я не пыталась позвонить кому-то или передать сообщение.
— Сонь, ты знаешь, что к злому мужику лучше не подходить? А я сейчас на грани. Поэтому, чтобы дальше не было обид и слез, иди к себе. Я успокоюсь и зайду за тобой.
— Для чего?
— На прогулку пойдем, тебе нужно на свежий воздух. Но сейчас, свали с глаз.
Ну точно невинный цветочек. Слиток золота, до которого ещё не добрались жадные ручонки ювелира. Потому что в детдоме ни одна девчонка бы до такого не додумалась. Напирать, пока у меня едва пар из ушей не валит.
Там все знали, что в пацанские разборки лучше не лезть. А затаиться или сбежать подальше. Одна Ада лезла, но только потому, что часто эти разборки сама и устраивала.
Но это Ада.
Соня-то чего лезет?
— Там ты тоже будешь на меня кричать и огрызаться? — тянет обиженно. Млять, приплыли. Маты смешиваются в голове, пока хочется послать подальше. Но нельзя, чтобы не обидеть ещё сильнее. — Я не заслужила такого, Ян.
— Ты в телефоне шарилась, этого уже достаточно. Хотя тебе нельзя выходить на связь ни с кем. Или что, страх пропал? Уже не переживаешь, что кто-то решит тебя убрать?
— Я просто календарь смотрела, — шмыгает носом, отворачиваясь. — И свои социальные сети, смотрела фотографии.
— На кой черт?
— Вспоминала, что именно было в Испании. Когда мне сказали, когда приехали. Сверялась, чтобы не ошибиться.
— Ясно. Черт, — лохмачу волосы, подлетая к девчонке. — Ты заходила в сети со своего аккаунта? Вводила пароли?
Потому что если да, то это кабздец.
— Я ничего не…
— Сонь, — сжимаю её хрупкие плечи, чуть встряхиваю, прекращая этот тон, словно я главный монстр в стране. — Это очень важно. Ты заходила? Отметки ставила? Проявляла активность на страничках.
— Нет, правда. Ты сам можешь посмотреть, — кивает на мобилку, о которой я уже забыл. — Просто листала ленту и проверяла фотографии. Пыталась всё вычислить, чтобы поговорить. И чтобы ты мне поверил.
Обнимаю Соню до того, как успеет всхлипнуть хоть раз. Бесят женские слезы, её — особенно. Поэтому делаю всё, чтобы их опередить. Я не могу реагировать спокойно, не тот характер. И Вера, сколько мы были вместе, никогда не жаловалась. Не плакала и не кидала предъяв.
А с золотком нужно совсем другой подход, к которому я пока не привык. Поэтому давлю на затылок, поглаживаю темные локоны. Всё для того, чтобы успокоить.
— Я же не виновата, — шепчет тихо, а его дыхание шпарит сквозь ткань рубашки. — И просто хочу, чтобы ты в этом убедился. Но я мало помнила, поэтому попросила Сашу о помощи.
— Это очень важно, Сонь, чтобы ты нигде не светилась. Если они уловят активность, то сразу вычислят, где ты есть. Конечно, и так спалят. Но лишние пару дней нам не помешают, так?
— Угу.
— И даже если Авдеев узнает, я собираюсь быть рядом в этот момент. А не черт знает где. Ясно?
— Ясно.
— Ты голодная? Поужинаем перед тем, как продолжить воспитательную беседу?
— Я не маленькая! — толкает меня в плечи, и я отступаю. — Слушай, мне может всего двадцать один, но я не идиотка. Я знаю, как вычисляют местоположение. И понимаю, что сейчас безопаснее с тобой. Сама это признаю, ясно? Поэтому не нужно со мной так говорить и разжевывать. Я не звонила, не писала, никак не сообщала. Я
