все будет хорошо. Мы сможем найти свое собственное жилье.
Плечо мамы дернулось, и ее рука стиснула бокал с вином. Когда она оглянулась, в ее глазах была ярость. Жалость к себе исчезла, и на ее месте был гнев. Я сглотнула, теперь мама смотрела на меня с яростью.
– Это твоя вина. Это все твоя вина.
– Как? – спросила я.
– Дима никогда не любил тебя, а я не любила его. Я должна была быть с твоим отцом. Я любила его, но он не мог остаться. Он должен был уйти. Он всегда куда-то уходил. У меня никого не было. Я и ребенок, – она откинула голову назад и разразилась противным смехом, – Кому нужен этот багаж? Мать одиночка. Ну, я и нашла Диму. Он любил меня. Не тебя. Он терпел тебя. Я должна была быть с твоим отцом, твоим настоящим отцом. Но у него не было времени на меня, так что ладно. Пошел он.
– Подожди, что? – я рванулась вперед, но Кирилл снова загородил меня.
– Дима ненавидит твоего отца. Он думает, что он бросил свою дочь, —раздался истерический смех, за которым последовал истерический всхлип. Она на мгновение задохнулась, а затем тряхнула головой, освобождаясь от эмоций, – Твой настоящий папа никогда не знал о тебе. Если он не захотел иметь со мной отношения, значит, он не получил ни одну из нас. Твой отец понятия не имеет о тебе.
По моей спине пробежал холодок, и я подумала, не таится ли в ее глубине зло. Нет. Этого не могло быть. Она была пьяна, просто пьяная… и грустная.
Она усмехнулась, – Он никогда не узнает о тебе, ты никогда не узнаешь о нем. Я все, что у тебя есть. Дима не примет тебя обратно. У него наверняка уже есть другая женщина, может, даже ребенок. Ему всегда нравилось играть роль заботливого отца. Может, на этот раз он выберет сына. Дочь, которая у него была, оказалась неудачницей. Ты всегда выбирала неудачников. Руслан. Полина. Света. Они твои друзья, и все они тебя кинули.
Когда она закончила, никто не произнес ни слова. Потом она выдала, – Собирай свои вещи, мы уезжаем.
Кирилл усмехнулся.
Она вихрем бросилась к нему, – Над чем ты смеешься…
Марк и Даня спрыгнули со стойки. Ни один из них теперь не улыбался.
Она остановилась на полуслове, что собиралась сказать.
Кирилл отошел от нее, и направился ко мне. Он отвел меня подальше назад, на более безопасное расстояние от мамы, – Ты сумасшедшая? – спросил он у неё.
Она покраснела от его наглости.
Марк ухмыльнулся.
– Я имею в виду, ты просто дура, если думаешь, что можешь так с ней разговаривать. Вот как ты разговариваешь с единственным человеком, который остался с тобой? – он закатил глаза, – Послушай, это твоя дочь, но если ты думаешь, что она куда-то пойдет с тобой, когда ты так себя ведешь, то ты заблуждаешься. Она не уйдет. Уходишь ты.
Мама побледнела, и она попятилась назад.
– Просто проваливай, женщина, – хмыкнул Марк.
Кирилл отступил назад и на этот раз оказался фактически передо мной. Он полностью закрыл меня, даже от ее взгляда. Я попыталась сместиться в сторону, но он снова отошел и прижал меня к стене. Тогда я пробралась рукой по его боку и заглянула за него. Он не остановил меня, но напрягся от моего прикосновения.
Все трое окружили ее. Она огляделась вокруг, в ее глазах застыла паника.
Кирилл заговорил: – Мы вели себя тихо. Мы приняли ваше присутствие в этом доме как спокойные хорошие мальчики, но мы не хорошие маленькие мальчики.
– Вовсе нет, – раздался смех Марка. Его глаза вспыхнули ненавистью.
– Что вы… что вы делаете? – заикаясь, пролепетала она.
Даня заговорил спокойным голосом: – Мы не причиним тебе вреда.
– Нет, – Кирилл покачал головой.
– Но ты пьяна. У тебя крыша поехала, и ты ведешь себя полунасильственно по отношению к своей дочери, – смех Марка поутих, но от этого звука по моему телу все еще пробегали мурашки, – Так что мы можем говорить тебе что угодно, делать с тобой что угодно, и кто тебе поверит? Твой собственный жених отправил тебя сегодня вечером собирать вещи и вернулся к своему ужину.
– Вы, ребята, не… – она была белой, как призрак, и ее глаза прыгали между ними тремя. Затем она нашла меня и протянула руку, – Дочка…
Кирилл снова переместился, чтобы она не могла меня видеть.
Я дернулась за ним, но не знала, что делать. Помочь ей или помочь себе? Я зарылась головой в его рубашку.
– Как ты думаешь, чем все это закончится? – он был таким холодным. Как будто он спрашивал о погоде.
– Я… что?
–Ты действительно думаешь, что мы будем суками и позволим тебе так разговаривать с Евой? – заговорил Марк, – У тебя с головой не в порядке, если ты думаешь, что у тебя есть право так поступать, особенно перед нами.
– Но-но, вам, ребята, она даже не нравится!
Даня рассмеялся.
Кирилл вздохнул, – Она не нравится? Да нам любой понравится по сравнению с тобой.
– Вы, не можете так со мной разговаривать… – но она сказала это не уверенно.
Марк решительно заявил: – Вот как все будет. Ты уйдешь…
Даня вскочил: – Ты поедешь в отель.
– И ты проспишься, – закончил Кирилл.
Все трое говорили как единое целое. Они двигались как единое целое и нацелились на мою мать. Я еще теснее прижалась к нему, не зная, что делать, если вообще смогу. Хотела ли я вообще? Прошло так много времени с тех пор, как кто-то защищал меня…
– Я не настолько пьяна.
– Ты пьяная, – он отошел от меня. Я даже на время равновесие потеряла. Затем он жестом подозвал Даню.
Марк поднял мою мать на руки. Ее глаза закатились, когда она прижалась к его груди. Он повернулся к двери и они вышли вместе с другом.
Дверь закрылась, и тишина снова заполнила комнату. Я не могла перестать дрожать. Мои зубы стучали. Мои руки дергались, а потом Кирилл прижал меня к себе. Он прижал мою голову к своей груди и провел успокаивающее ладонями по моей руке.
Мои руки ухватились за его рубашку. Я не могла отпустить его, иначе я упаду. Я спросила, – Что с ней будет?
Его губы прикоснулись к моему лбу, такие мягкие, – Она пойдет в отель и проспится.
– Но… – я сделала глубокий вдох.
Он оставил поцелуй на моей щеке.
Я прижалась к нему крепче. Его рука спустилась вниз и поймала мою ногу, я взобралась на него. Иначе я бы упала, – Что, если она скажет что-нибудь твоему отцу?
Кирилл поднял меня так, что мои ноги обвились вокруг его талии. Он провел рукой по моей спине, а другой удерживал меня на месте.
Затем он поцеловал меня в губы и прошептал: – Она не осмелится.
Я вздохнула, когда он провел языком по моим губам, – Что
