— Это было очевидно с самого начала, — сказала Инесса, обращаясь в пустоту.
На протяжении всего вечера Алан не сделал ни единого шага к сближению. Он тщательно следил за тем, чтобы не прикоснуться к ней. Искусно вел беседу так, чтобы не перейти на личные темы.
У него наверняка вызвала бы смех сама мысль о том, что она может стать его женой.
— Так что спустись с небес на землю и успокойся, — сказала себе Инесса и устроилась поудобнее, чтобы поскорее уснуть.
Она проснулась с пересохшим горлом и с легкой головной болью. Мышцы болели, словно она не спала, а всю ночь занималась тяжелой работой. Инесса со стоном выбралась из кровати и распахнула окна, впуская в спальню свежий морской воздух.
Затем поспешно оделась, взяла фотоаппарат и выбежала на пляж. Она никогда сюда не вернется, а значит, нужно сделать как можно больше кадров, которые напомнят ей о днях, проведенных в этой солнечной, удивительно красивой стране.
Инесса фотографировала пляж и солнце, древнеримские развалины на берегу, сосновую рощу, окружающую виллу, и вид на море с высокой скалы.
Часом позже немного успокоенная Инесса вернулась на виллу. Перед тем как принять душ, она попросила Марию связаться с Анитой Мендес. Каково же было ее удивление, когда, спустившись из своей комнаты в гостиную, она увидела не Аниту, а Алана Кембелла собственной персоной…
— О! Я не… — Инесса осеклась, потому что поняла, что ее лицо расплывается в улыбке. — Прости, я не ожидала… Я хотела посмотреть окрестности, поэтому попросила Марию позвонить Аните, поскольку та сама предложила сопроводить меня. Я вовсе не хотела отрывать тебя от дел.
— У меня нет сегодня важных дел, — ответил Алан с улыбкой, не отводя взгляда от ее лица. — Поэтому я решил составить тебе компанию.
Это было похоже на дар богов.
— Мисс Мендес упоминала какой-то монастырь, где находится так называемая Черная богородица, — робко начала Инесса. — Я бы с удовольствием посмотрела на нее…
— Почему бы и нет, — ответил Алан. — Я знаю, о чем ты говоришь. Это монастырь Монсеррат. А Черной богородицей называют изображение Святой Девы с младенцем Христом на руках, сделанное из черного дерева. По преданию ее автором является апостол Лука.
Когда день уже клонился к вечеру, они отправились в обратный путь. По дороге Алан показал ей поросшие мхом развалины некогда величественного замка, принадлежавшего какому-нибудь знатному кабальеро.
— Некоторым камням около двадцати веков, — сказал Алан.
— Не может быть? — потрясенно произнесла Инесса.
— Может, поскольку раньше на этом месте стояла дозорная башня древних римлян. А потом уже был возведен сам замок, — пояснил Алан.
Они разговаривали так, словно знали друг друга всю жизнь. И, словно сговорившись, игнорировали то невероятное влечение, которое было между ними — в каждом слове, в каждом взгляде.
У дверей виллы Алан остановился и посмотрел на часы.
— Теперь я должен ненадолго уехать. У меня встреча через полчаса. Но я вернусь к ужину. Увидимся вечером.
Инесса улыбнулась.
— Спасибо за великолепный день, — сказала она тихо.
Инесса медленно поднялась по лестнице в свою комнату, приняла душ и, переодевшись, спустилась на террасу — ждать Алана. Мысли, которые она упорно гнала от себя весь день, снова завладели ею.
Вне зависимости то того, как Алан относится к ней, она проведет остаток жизни, думая о нем, потому что она любит его. Как и ее бабушка, она полюбила человека, который никогда не будет с ней. Но любовь ее бабушки была разделенной, взаимной. Инесса же не имела и этого.
И все же…
— Привет!
Не пытаясь скрыть улыбки, она поднялась и пошла ему навстречу.
— Здравствуй, — сказала Инесса. — Как прошла встреча? — спросила она и протянула ему руки.
Алан помедлил, глядя ей в глаза. Затем взял ее за руки и поднес их к своим губам.
— Слишком затянулась, — пробормотал он, нежно целуя по очереди ее пальцы.
Инесса вздрогнула.
— Да, — прошептала она.
Но он отпустил ее руки и отступил назад. Завуалированный отказ, подумала она. Но отказ однозначный.
Принимая это как данность, Инесса заставила себя улыбнуться и тоже отступила.
— Рада за тебя, — сказала она.
Алан смотрел на нее, прикрыв глаза, любуясь нежными изгибами ее тела, высокой грудью и тонкой талией. Медно-рыжие волосы ореолом окружали прелестное лицо. Движения были легкими и изящными.
— Я не провожу всю свою жизнь за работой, — сказал он.
Алан не собирался принимать ее безмолвного предложения, хотя его тело было напряжено от жажды блаженства, которое она могла ему дать.
Инесса бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц. Лицо Алана было бесстрастным, губы плотно сжаты.
Ну что ж… Она уже поняла, что ни один человек в мире не был настолько уверен в себе и не умел контролировать свои чувства, как Алан Кембелл. Несмотря на то, что она явно привлекает его, он никогда не продемонстрирует ей и намека на уязвимость.
Да, Инесса знала все это и, тем не менее, любила Алана… Для нее это было так же естественно, как жить на свете, так же необходимо, как дышать.
Продолжая улыбаться, в то время как ее сердце разрывалось от тоски и отчаяния, Инесса сказала:
— Итак, мой дядя и его жена приезжают завтра. Они остановятся здесь?
— Если ты не имеешь ничего против.
— Конечно нет, — сказала она.
— Он предполагает пробыть на вилле три дня.
— Достаточно долго, чтобы успеть познакомиться. — Инесса рассмеялась. — Если мы возненавидим друг друга с первого взгляда, нам придется притворяться все эти три дня.
После этого она отправится домой. Ее билет с открытой датой мог быть использован в любое время.
— Не возненавидите, — уверенно сказал Алан.
Надеясь, что он знает, что говорит, Инесса спросила:
— А какой он — Антонио Домингес?
— Эксцентричный, — отозвался Алан. — Но он очень хороший человек.
Слово «эксцентричный» настолько точно описывало человека, которого она себе представила, что Инесса рассмеялась.
— Скоро увидимся.
— Он тебе понравится, — заверил ее Алан.
— Надеюсь. — Инесса облокотилась о перила, глядя на переплетения веток и на белый песок внизу, и тихо сказала: — Тут очень красиво.
— Так же красиво, как в Австралии?
Инесса пожала плечами.
— Каждый кусочек мира очарователен по-своему. Я думала, тут жарко и сухо, а здесь такие деревья.
— Мне тоже здесь нравится. Это место очень любила моя мать, — отозвался Алан и добавил: — А почему бы нам не поужинать на берегу пруда, где мы пили в первый вечер твоего приезда сюда?
