Несмотря ни на что, он улыбнулся, проглотив предлагаемую ягоду. Кайл задержал в руке ладонь Эбби и поцеловал ее. По его жилам потекло тепло. Он стал целовать ей руку до плеча.
– Кайл, – прошептала она, – когда ты так делаешь, я и думать ни о чем не могу.
– Отлично. Может, тогда ты поймешь, как действуешь на меня, – сказал он хрипло.
Она оттолкнула его мягко, но решительно:
– Подожди минуту. Почему бы тебе не поехать со мной? У меня возникла идея, которая может тебя заинтересовать.
Рецепты корма птиц? Отмеряя ингредиенты «Счастливой фруктовой чашечки», Кайл задумался, не сошел ли он действительно с ума. Разве он уже не пришел к выводу, что Центр по охране индейской природы следует сломать? Это же совершенная развалина.
Кайл поправил на голове бейсбольную шапочку цвета морской волны.
И вот он здесь, в Индейским центре, смешивает кукурузу, фрукты, какие-то семечки – и получает от этого удовольствие. Если это важно для Эбби, то, значит, важно и для него. «Кормление птиц – это дар», весело пояснила она ему. Его усилия могут привлечь к Индейскому центру мигрирующих птиц, и люди, дети и взрослые, получат возможность их изучать.
О Господи! Его что, действительно это стало заботить? Кайл пожал плечами. Пока Эбби не направила его на службу к своим пернатым друзьям, его познания в птицах были более чем ограниченны, и он знал про них лишь одну полезную вещь: городские голуби любят, чтобы крендельки были несолеными.
Он покачал головой. Что с ним происходит! Он и представить себе не мог, что может так влюбиться, что будет делать все, что скажет эта хорошенькая учительница биологии. Он никогда не был так близок к природе. Только в детстве, когда проводил время с отцом.
Отец сейчас гордился бы им. Мысль эта была приятна и вызывала к жизни далекие воспоминания. Кайл почувствовал, что улыбается. Эд Таннер страстно любил природу, любил ловить рыбу, плавать, гулять или просто сидеть у костра, разговаривая с Кайлом как мужчина с мужчиной. Во всяком случае, Кайлу так хотелось думать. Он и его отец отлично проводили время друг с другом, когда матери не было рядом. Ее ледяное пренебрежение все портило.
Элизу Таннер природа не интересовала. Кайл не мог не сравнивать жизнь матери с образом жизни Эбби. Элиза всегда пребывала в ожидании какого-то светского мероприятия и тратила какие-то деньги на благотворительность, что было престижно, но вряд ли приносило пользу. Наблюдая за тем, как она вовлекает своих денежных друзей в занятия всякой ерундой, Кайл всегда думал о бессмысленности такого существования.
У Эбби была в жизни цель. Ее страстная увлеченность всем живым и забота об окружающей природе очень трогали его. Он почти завидовал ей.
Кайл считал, что добился в жизни успеха, во всяком случае по общепринятым нормам. Но только не по меркам Эбби. В конце концов, разве он не живет в Нью-Йорке, не ездит по всему белу свету, выполняя эксклюзивные заказы, не встречается с роскошными женщинами, в которых у него никогда не было недостатка?
«Ну и что?» – шептал ему внутренний голос.
Этот голос звучал в его душе все чаще, задавая ему тысячи вопросов о смысле жизни. Общение с Эбби Мартин этим летом заставило его звучать еще громче, еще настойчивее. Одна женщина. Да что значит одна женщина, если их в мире так много?
Кайлу нужно было что-то предпринять, и как можно скорее. Покинуть это место, забыть о Центре индейской природы, об этой сексапильной Эбби Мартин, пока еще не поздно. Необременительная холостяцкая жизнь в Нью-Йорке – разве не это ему нужно, не к этому он стремился?
Вернувшись после своей экскурсии, Эбби подошла к нему с улыбкой на губах. В руке у нее был молоток.
– Нет, – прорычал он, отряхивая руки. – Нет – кому бы это ни предназначалось. Я прыгаю в машину, еду домой, смотрю по телевизору футбол, в руке у меня бокал холодного пива. Если ты хочешь поехать со мной, прекрасно. Если нет, то ты…
Не обращая внимания на его угрозы, Эбби улыбнулась и протянула Кайлу запотевший бокал лимонада.
– Спасибо. Сколько корма для птиц ты приготовил! Нам теперь хватит на месяц.
Он прокашлялся.
– Что, действительно…
– Птицы будут воспевать тебя. Я знаю, что ты хочешь смотреть матч… У меня и в мыслях нет останавливать тебя. Я поставлю эти кормушки сама. И приду домой, когда закончу.
– Сколько кормушек? – спросил Кайл. Он хотел сказать это небрежно и посмотреть на нее угрожающе. Напрасные попытки! Один взгляд на ее лицо – и он тут же превратился в желе.
– Думаю, что четыре. Певчие птички с синей окраской. Их домики должны стоять подальше друг от друга. Но ты не должен об этом думать. Видит Бог, ты и так много сделал. Я и не собиралась…
– Эбби, мы оба знаем, что приколотить кормушку не так-то просто. Четыре так четыре. – Он напряг мускулы на руках. – Видишь? Используй меня, пока можешь.
Ее бровь лукаво изогнулась.
– Роскошные мускулы? И чем я за это заплачу?
Кайл быстро огляделся – новых посетителей не было. Он прижал Эбби к себе.
– Своим телом, беби. Пока я не решу отпустить тебя. – Нагнув голову, он коснулся губами ее губ и целовал их до тех пор, пока не почувствовал, что ее колени начали подгибаться.
Она больше не смеялась. Он был так опасно привлекателен и слишком уж уверен в себе. Она слабела в его объятиях и старалась взять себя в руки.
Сердце Кайла колотилось в унисон с сердцем Эбби. Требовательно. Настойчиво. Посылая кровь к каждому органу его тела.
– Я хочу тебя сейчас, мой ангел. Прямо здесь, сейчас.
Эбби вдруг резко отпрянула. Время, место, его поведение – все было не так. Они уж были один раз близки. Это было великолепно. Но только физически.
– Твоя цена слишком высока, – сказала она, оттолкнув его. – Я сама прибью кормушки.
Кайл пришел в недоумение. Он что, неправильно истолковал ее слова и страсть в ее глазах? Он ведь чувствовал по тому, как она прижалась к нему, что она хочет его…
Эбби проскользнула мимо него и вышла. Кайл последовал за ней. Может, он чуть поторопился. Может, она немного успокоится, когда увидит, что он трудится в поте лица под парящим солнцем.
– Послушай, Эбби, – сказал он, стараясь говорить шутливо, – цену можно обсудить. Ты даже можешь составить целую ведомость.
Его юмор не встретил понимания.
Эбби поднялась на цыпочки и наметила место для первой кормушки.
Они вернулись в дом Гроффов поздно, усталые и голодные. Семилетний Брэд не слышал, как они пришли. Он сидел на холмике рядом с цветущим кустом, который так лелеяла Этель. Хвост Генри радостно мотался туда-сюда, пока Брэд гладил его роскошную шерсть. Маленький мальчик что-то говорил большому псу, и голос его был необычно взволнован.
