— Что? — Мирабель подняла голову.
— Знаешь, я была бы рада время от времени слышать тебя. Позванивай иногда или хотя бы открытку присылай на Рождество. Ты ведь хорошо теперь устроилась — такая удачная партия. Можно всю жизнь не работать.
— Кажется, это единственное, что тебя волнует, Мардж. Хорошо, я обещаю подумать насчет открытки. А насчет остального — посмотрим. Можешь позвонить отсюда и вызвать для себя такси до аэропорта.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Наконец Мирабель осталась одна. Она убрала посуду в мойку, вытерла стол и поняла, что ей срочно надо куда-то себя деть. В голову пришла спасительная мысль: можно ведь принять ванну.
Мирабель прошла наверх, включила горячую воду, заткнула ванну пробкой и щедрой рукой сыпанула туда ароматических кристаллов с ароматом лайма. Не дожидаясь, пока ванна заполнится хотя бы на треть, она скинула с себя одежду и улеглась на дно ванны. Горячая вода обожгла спину. Мирабель терпеливо ждала, пока вода постепенно обволакивала ее тело, набиралась, журча и бурля, растворяя ароматические кристаллы, облегчая душу и успокаивая мысли.
Она так расслабилась, что едва успела поймать момент, когда вода уже готова была перелиться через край. Мирабель протянула руку, закрутила кран с водой, откинула голову назад и блаженно вздохнула, готовясь провести по меньшей мере полчаса в неге и наслаждении.
Однако она поторопилась с покоем. Он не желал идти к ней. В голову полезли всякие дурацкие мысли.
Мирабель гнала их от себя так и этак, пока они не разрослись до размеров мигалки на полицейской машине. В мозгу словно запульсировал красный огонек, который мог предупреждать только об одном — об опасности.
Как будто пленка отматывалась назад, перед глазами Мирабель прокрутились все события, касающиеся знакомства с Диком.
В сущности, что она о нем знает?
Что она вообще о нем знает?
Имя — Дик Бернингтон. Чем занимается… Бродячий пилот. Или, по крайней мере, много летает по стране на своем стареньком биплане.
Сколько ему лет?
Мирабель не знала точно.
Откуда он родом?
Это какое-то безумие. Кажется, она вообще ничего о нем не знала.
А он даже не рассказал ей о том, что является довольно успешным бизнесменом, что хорошо обеспечен, что в городе, о котором они столько говорили, у него свой издательский холдинг.
Имело ли это какое-то значение?
Неужели все то время, что они провели вместе, они говорили только о ней? Неужели о нем они не разговаривали вообще? Это она, Мирабель, не задавала ему вопросов? Да разве она была так сконцентрирована на своей драгоценной особе?
Мирабель вынуждена была уныло признаться, что, похоже, да.
Но все-таки!.. Неужели он был не в состоянии что-то самостоятельно рассказать о себе? Неужели не хотел чем-то с ней поделиться, поговорить о чем-то, что его волнует. Рассказать какие-нибудь забавные или, наоборот, грустные факты из своей биографии. Почему они все время говорили о ней, о Мирабель, а о Дике не говорили совсем?
Она ведь даже документов никаких его не видела. Наверняка у него есть какое-то удостоверение пилота, но Дик не демонстрировал его. Вместо этого он предпочел показывать ей небо, равнины и холмы Висконсина.
Но почему же, почему он совсем не рассказывал ей о себе? Ведь они были так близки, за короткий срок они сошлись совсем близко… Неужели все, что произошло, значит для него что-то другое, нежели для нее? Неужели все это было с ее стороны ужасной ошибкой?
Мирабель вздрогнула, и остывшая вода выплеснулась на холодный линолеум. А что, если Дик как-то связан с Мардж?
Дик появился в ее жизни незадолго до приезда родной сестры, которая пару лет и не думала вспоминать о существовании Мирабель где-то на этом свете.
Но какие цели при этом преследовались? Мотивы Мардж понятны: ей нужны новые картины. Ей нужно на что-то жить, и при этом она привыкла жить если не в роскоши (Мирабель все-таки пока не стала художницей мирового уровня), то весьма и весьма достойно. Мардж никогда не отказывалась от лишней побрякушки, новой тряпки, сумки или сапог… А Нью-Йорк, как это всем известно, настоящий город соблазнов. Ежедневно проходя мимо витрин со сверкающими стеклами, волей-неволей пропитываешься ощущением богатства, но вот только далеко не каждый способен позволить себе иметь в платяном шкафу то, что выставлено на витрине.
Мардж всего лишь предпочла воспользоваться способом, наиболее для нее доступным. Что ж, что выросло, то выросло… Но что могло связывать их с Диком, человеком, находящимся совсем на другом уровне развития и благополучия?
Да, что-то в этой схеме не срасталось, со вздохом признала Мирабель. Но назойливые мысли не оставляли ее в покое.
Какое Дику дело до Мардж и Гомера? Никто ведь не просил его везти их в аэропорт. Он вызвался сам. Может быть, это был всего лишь способ обсудить сложившуюся ситуацию без Мирабель? В таком случае предлог был выбран просто замечательный.
— Что это я, в самом деле? — громко произнесла Мирабель.
Неужели она всерьез подозревает Дика в какой-то афере, в нечистоплотных махинациях? Разве он такой человек, что стал бы строить против нее заговоры и козни?
Переступив порог этого дома, Дик, кажется, только и делал, что окружал Мирабель нежной заботой и вниманием. Вытирал ее слезы, выслушивал ее россказни, всегда был на ее стороне. Если считал, что она в чем-то неправа, говорил ей об этом напрямую, а не прятал камень за пазухой. Он сделал все, чтобы завоевать ее сердце, и, кажется, вполне в этом преуспел…
Стоп! Но не было ли это изначально частью какого-то плана?
Мирабель лихорадочно прикинула: два года от ее родственницы не было ни слуху ни духу. Два года Мардж не давала о себе знать. Потом появился Дик, которого никто не звал и не приглашал. Как-то незаметно остался в этом доме, занимал все ее внимание, развлекал и пытался вытащить из плотной скорлупы, в которую Мирабель добровольно себя замуровала.
Потом появилась Мардж со своим невразумительным бойфрендом и требованием написать для нее новые картины. Дик поехал отвозить их в аэропорт, а через несколько дней улетел сам. Больше Мирабель о нем ничего не слышала.
Может быть, Дик внедрился сюда лишь затем, чтобы при исторической беседе Мардж с сестрой о новых картинах повлиять на Мирабель? Может, он рассчитывал, что она проникнется к нему сильным доверием и прислушается к доводам о необходимости начать делать это?
Но ведь Дик вел себя совсем иначе. Он не лез в разговор, он даже одернул Гомера. Может быть, он просто увидел, что на Мирабель повлиять не удастся, и не стал подставляться под удар? Боялся вызвать подозрения? Но потом поехал с гостями в аэропорт… а потом улетел совсем.
