Кейла готовила тесто для морковного пирога, взбивая его дольше и сильнее, чем обычно.
— Я работаю дома.
— Ты пекла дома в таких количествах только до того, как открыла «Сплошной соблазн», — задумчиво произнесла Джиллиан. Она схватила миндальное пирожное и откусила кусочек шоколадной конфеты с кокосовой начинкой. — Насколько я помню, в последний раз твоя кухня ломилась от десертов, когда я приехала погостить из Нью-Йорка после того, как закончились твои отношения с Дагом.
Кейла поежилась от проницательности своей сестры. Кейла пекла сладости не только для того, чтобы иметь средства к существованию. Давным-давно она сделала открытие, что это занятие для нее своего рода терапией, когда надо было снять стресс или избавиться от страха. В данном случае она устроила весь этот разгул, чтобы отвлечься от мыслей о Джеке и унять свою печаль.
— Так ты собираешься рассказать мне, что происходит, или мне придется вытаскивать это из тебя клещами? — спросила Джиллиан, угрожающе растопырив пальцы.
Несмотря на душевную боль, Кейла рассмеялась над попыткой сестры запугать ее. Это была еще одна их детская озорная выдумка, к которой они прибегали, когда хотели выудить друг у друга какую-то важную информацию.
Джиллиан всегда удавалось заставить Кейлу вывернуть душу наизнанку.
Кейла сделала глубокий вдох и медленный выдох.
— Джек и я… между нами все кончено.
— Кончено? — повторила ее сестра почти с таким же ужасом, какой Кейла чувствовала в душе. — Что значит — кончено?
— Не деловые отношения, — на всякий случай объяснила Кейла. — Я говорю о нашем романе.
Прищурившись, Джиллиан приняла решительный вид, готовая защитить сестру, хотя была младшей.
— Видимо, мне следует пойти и поговорить с мистером Тримейном, — сказала она надменно. — Никому не позволю безнаказанно обижать мою сестру…
— Успокойся, Джилли, — сказала Кейли, понимая, что сестра без всяких колебаний сразится с Джеком за нее. — Дело не в нем… Это я положила всему конец.
Плечи Джиллиан поникли, и она потянулась к ближайшему блюду за шоколадным пирожным с орехами.
— Но почему?
Кейла отвернулась, чтобы выложить тесто для морковного пирога в форму. Она не могла заставить себя признаться Джилли во всей этой истории с возбуждающими конфетами, но при этом ей совершенно не хотелось выглядеть дурой.
— Я думаю, что Даг повлиял на мою уверенность в себе сильнее, чем я предполагала.
— Даг был полным идиотом, и ты не можешь равнять по нему всех мужчин, — произнесла Джиллиан за ее спиной.
Джек сказал ей то же самое, когда пришел пробовать ее творожные торты.
— Вот что я тебе скажу, — продолжала Джиллиан, — если ты отпустишь Джека на все четыре стороны без борьбы, то это ты будешь полной идиоткой.
Оставив эту грубость на совести сестры, Кейла продолжала выкладывать остатки теста в форму. Но по мере того, как с каждой минутой, с каждым часом и каждым днем на нее наваливалось одиночество, она все больше склонялась к мысли, что действительно была идиоткой, позволив Джеку уйти из этого дома двое суток назад.
Правда, ей было трудно забыть те страхи и ту неуверенность в себе, которые безжалостно терзали ее бедное сердце.
Поскольку она не могла сейчас повернуться и посмотреть в лицо сестре, она крепко зажмурилась, набралась храбрости и призналась:
— Мне страшно, Джиллиан, я до смерти боюсь поверить в счастье.
— Я знаю, — ответила Джиллиан с искренним пониманием. — Но разве не страшнее для тебя потерять такого парня?
От переживаний у Кейлы сжалось горло, и она не могла произнести ни слова. Но слова без всяких усилий проносились в ее голове. Да, ей страшно потерять Джека, и в этом была часть проблемы. Попытаться связаться с Джеком означало подвергнуть себя большому риску… риску, что он может окончательно порвать с ней. В результате она получит такую душевную рану, что может не выдержать.
Однако она начала понимать, что ради любви к Джеку стоило поверить в то, что он никогда не причинит ей боли преднамеренно.
— Бог мой, Кейла! — воскликнула Джиллиан в восторге. — Какие изумительные конфеты! Что это?
Вернувшись к реальности, Кейла оглянулась и обнаружила, что ее сестра уплетает остатки «Сладкой ласки», к которым Кейла даже не притронулась с того момента, как Джек ушел из ее дома. Первым ее побуждением было вырвать коробку из рук сестры и отругать ее за то, что она самовольно попробовала конфеты, предназначавшиеся не для нее.
Но вместо этого Кейла решила проверить ее реакцию.
— Это конфеты из новой партии, которую я создаю.
— Просто объеденье! — Джиллиан внимательно рассматривала конфету. — Ты знаешь, а их форма напоминает мне женскую грудь.
— Они и должны напоминать грудь. — Кейла сполоснула липкие руки и вытерла их махровым полотенцем. При этом она не сводила взгляда с сестры, которая положила в рот очередной кусочек и жевала его с блаженным видом.
— Джиллиан… ты ничего не чувствуешь?
— А что я должна почувствовать? — спросила Джиллиан, смутившись.
Кейла припомнила все, что ощущала сама, когда ела возбуждающие конфеты.
— Жар. Трепет. Может быть… легкое возбуждение?
Джиллиан слегка сдвинула брови.
— Слушай, у тебя случайно не нервный срыв?
— Нет. — Кейла закусила нижнюю губу, пытаясь найти хоть какой-то внешний признак того, что на ее сестру подействовали конфеты, но ничего не обнаружила. — Значит, ты не чувствуешь никаких сексуальных проявлений? — допытывалась она.
— Послушай, я не знаю, что на тебя нашло, но ты просто не в своем уме, если думаешь, что кусочек-другой шоколада могут заставить бушевать чьи-то гормоны. Если бы это было так, половина населения земли постоянно пребывала бы в возбужденном состоянии.
Кейла испытала смешанное чувство разочарования и облегчения. Разочарования потому, что ее потрясающей идее продавать возбуждающие конфеты в «Сплошном соблазне» не суждено было осуществиться, а огромное облегчение потому, что это открывало перед ней новые возможности.
Возможность верить, возможность доверять возможность любить.
А самое главное — возможность быть самой собой.
— А почему ты задаешь мне все эти вопросы? — спросила Джиллиан, слизывая сладкие крошки с пальцев.
— Потому что я положила в эти конфеты возбуждающее средство, и мне необходимо было знать твою реакцию на них.
Джиллиан оторопела, но еще больше изумилась, когда Кейла призналась, что использовала Джека для своего эксперимента и считала, будто каждый раз, когда они занимались любовью, это случалось благодаря ее конфетам.
