Совсем недавно Мэри сгорела бы от стыда, если бы Кармело увидел ее лежащей на кровати совершенно голой. А сейчас она абсолютно не стеснялась его и испытывала огромное эротическое удовольствие оттого, что он раздевал ее. Это удовольствие возросло еще больше, когда и он стал раздеваться перед ней.
Когда Кармело лег рядом, в нечто целое превратились, казалось, не только их тела, но и чувства. Оба были предельно возбуждены, оба с нетерпением предвкушали наслаждение, которое их ожидало. Его пальцы, губы и язык скользили по всему ее телу, обследуя каждый дюйм нежной кожи, и Мэри беспрерывно трепетала и сладострастно вздрагивала от искусных ласк Кармело. Затем настал ее черед, и она начала целовать его соски, грудь, шею и одновременно поглаживать руки, ноги, низ живота…
Он взял ее руку и потянул к своему паху, а когда женские пальчики наткнулись на жилистый мужской ствол, они сами невольно обхватили его и слегка сжали, потом соскользнули к тугому корню, а затем поднялись к подрагивающей луковицеобразной верхушке.
После такой экскурсии нежной руки донельзя разгоряченный Кармело не выдержал и осторожно лег на Мэри. И она тут же сама раздвинула ноги, но он все же переспросил ее сиплым голосом:
— Ты уверена, Мэри?
— Уверена, мой милый, — прошептала она и прерывистым, будто задыхающимся голосом добавила: — Возьми меня, Кармело. Прямо сейчас, немедленно… Овладей мной, сделай меня своей!
Мэри почувствовала, как он заколебался, и поняла, что она опять ляпнула что-то необдуманное. Своей. В широком, истинном смысле этого слова он никогда не сделает ее своей. Никогда не сделает ей предложение, не попросит стать его женой. Между ними сейчас произойдет просто совокупление, состоится сексуальный акт. Просто два взрослых человека по взаимному согласию совершат то, чем занимаются на этой планете все мужчины и женщины еще с незапамятных времен.
И вот именно сейчас ей можно было бы выйти из игры, можно было бы прервать ее. Но она уже не могла сделать этого, потому что накалившуюся до предела страсть и вышедшие из-под контроля инстинкты уже нельзя было обуздать.
А через секунду он уже начал входить в нее, а она — принимать его. Твердо-упругий поршень мужчины проникал в ее долину любви все глубже, напористее, безжалостнее, и ее гибкие внутренние мышцы обхватывали, сжимали, смазывали, всасывали этот поршень все чувственнее, сильнее, безудержнее… Все превзошло ее ожидания, и в момент одновременного оргазма они, казалось, взлетели до самых небес. Когда они взлетали, она не смогла удержаться от громкого стона, а из горла Кармело вырвался глухой, клокочущий рык сексуального триумфа.
Они еще не успели отдышаться и прийти в себя после сладостного сражения, когда в спальню ворвался Робертино и тревожным голосом спросил:
— Папа, а где Алекс? Куда ты его увел?
— Алекса в этой комнате нет, сынок, — ответил Кармело, лежа на боку и опираясь на один локоть. — Ты уверен, что тебе все это не приснилось? Я не был у вас в спальне.
— Нет, был, ведь я видел тебя, хотя в спальне и было темно, — настаивал Робертино. — И ты сказал ему, чтобы он вел себя тихо. Я проснулся, потому что услышал какой-то шум. И увидел, как ты выводишь из комнаты Алекса.
Мэри начало трясти, когда до нее стал доходить весь ужас случившегося. Кармело вскочил с кровати, будто его вытолкнула оттуда невидимая пружина, и торопливо натянул брюки.
— И давно это случилось? — спросил он у Робертино.
— Не так давно. Где Алекс? Что произошло? Разве это был не ты, папа? Этот мужчина… Кто это был?
— Не знаю, сынок, но я постараюсь выяснить это. Мэри, ты останешься здесь с Робертино, — бросил он ей уже на ходу и в два прыжка выскочил из комнаты.
Выбежав наружу, Кармело на секунду или две замер на месте и прислушался. Ночные горы погрузились в полное безмолвие, на фоне которого были бы слышны даже самые слабые шумы и звуки. Но он ничего не услышал, кроме возни какого-то полусонного зверька в кустарнике.
Но затем, когда его слух настроился на ночные звуки потоньше, до него донесся шум, который он боялся услышать больше всего, — отдаленное жужжание автомобильного двигателя. Громко выругавшись, Кармело рванулся назад в коттедж и спустя несколько мгновений уже с ключами в кармане бежал к своей машине. Он отверг требование Мэри взять ее с собой, хотя и знал, какие адские муки терзают сейчас ее душу. А все произошло по его вине. Да, по его! Черт бы тебя побрал, Кармело Аличени, проклинал он себя.
Если бы он держал себя в железных руках и не шел на поводу у похотливых инстинктов плоти, с Апексом ничего бы не случилось, он был бы сейчас рядом с ними. А теперь только одному Богу известно, как поступит с ним похититель, когда поймет, что выкрал не того ребенка.
Вырулив на узкую горную дорогу, Кармело нажал посильнее на газ и стал спускаться вниз. Ему надо было догнать бандита раньше, чем тот успеет выехать на основную магистраль, потому что в противном случае он не узнает, в какую сторону свернет этот подонок.
Мэри никогда не простит ему, если что-нибудь произойдет с ее сыном. Алекс был для нее кумиром, в нем она видела весь смысл своей жизни.
Спустившись к самому подножию горы, Кармело притормозил машину и огляделся по сторонам. Автомобиля похитителя нигде не было. Впереди гудела нескончаемым потоком машин основная магистраль; до нее оставалось не более сотни ярдов. Куда же ему ехать? Налево или направо? Кармело решил свернуть наугад направо. Но, проехав несколько миль, он понял, что затеял бессмысленную гонку. Ведь он не имел ни малейшего представления об автомобиле, в котором похититель увозил Алекса. А пытаться нагнать неизвестный автомобиль было все равно что искать иголку в стоге сена…
Когда Кармело вернулся в свое горное убежище, у подъезда его встретила Мэри. Она была вся истерзана переживаниями. Ее лицо перекосилось от горечи и дикой боли, когда она увидела, что он вернулся один.
— Прости, — сказал Кармело и прижал ее к себе так, что у нее перехватило дыхание. — Я сделал все, что мог. Мерзавец успел улизнуть. Я был в полиции, и теперь она займется поисками Алекса.
Слезы, которые она с такой стойкостью сдерживала при Робертино, теперь хлынули по ее щекам безудержным потоком. Мэри винила во всем себя. Если бы она не уступила Кармело, безумного секса между ними не было бы и с ее сыном ничего бы не случилось. Но она уступила. И они были настолько заняты друг другом в постели, что не услышали никакого шума, никаких звуков в соседней комнате.
Для Мэри было совершенно очевидно, что похититель наблюдал за коттеджем. Возможно, он отсиживался в своей засаде дни напролет, выжидая подходящего случая. Наверняка он видел, как Кармело наполовину раздел ее, а потом завел в дом; может быть, он даже похотливо подсматривал в окно, как Кармело ласкал ее груди. А когда он перенес ее в спальню, подонок приступил к реализации своего черного замысла, зная, что они слишком увлечены друг другом, чтобы услышать подозрительные звуки в комнате, где спали их дети.
