виноват, Аня, – выдал хрипло, чуть не зарычал. – Но черт раздери, я все исправлю. Ты единственная женщина, которую я хочу рядом.
– Хватит…
Она оттолкнулась от ограды, развернулась, надеясь уйти, но я перехватил ее, и больше не мог удержаться. Столкнулся с этими глазами – и все тормоза сорвало. Моментально.
– Скажи, что ничего не чувствуешь. Скажи, Аня!
Моя девочка вздрогнула.
А я не стерпел. Склонился и впился в ее губы. Жадно вгрызся, впился в нежный рот, точно оголодавший зверь. Дотронулся и обезумел, сорвался с цепи. Окончательно осознал, никогда не сумею отпустить эту девчонку.
Моя она. Моя! И только. Просто еще не понимает, не принимает до конца. Но я найду способ все изменить.
Я понял, что не смогу от нее оторваться, даже если захочу. Чувствовал себя безумцем, но остановиться не мог. Терзал ее губы, будто одержимый. То грубо и властно брал, то срывался на нежность, щемящую ласку. Дикий напор сменялся тем, что я едва ее касался. Пил и напиться не мог. Я дышал ее в тот момент. И если бы мне вдруг пришлось отстраниться от моей девочки, я бы просто сдох. Вкуснее никого не свете нет. Ничего! Только она. Сладкая. Родная. Манящая. Разум дурманит, путает мысли. Аня. Моя единственная. Девчонка ощущалась будто проникающее пулевое ранение.
Пальцы сами к ней потянулись. Ладони накрыли дрожащее тело, прошлись от плечей до талии, по напряженно выгнутой спине. Она все струной натянулась. Трепетала.
Дьявол, как же сильно она подрагивала под моим поцелуем, откликалась на каждое движение губ. Плевать, что скажет потом. Вот реально – плевать. Здесь и сейчас она принадлежит мне, и прекрасно это осознает, а если не до конца принимает, то все равно чувствует правду. Четко. Кожей улавливает.
Я потерялся в этом поцелуе. Почему-то именно сейчас контакт ощущался абсолютно по-особенному. Да, я и раньше прижимался ртом к ее губам, жадно ловил эмоции, которые высекал точно искры. Я целовал Аню много раз, но теперь все изменилось. Происходящее ощущалось гораздо ярче и острее. Ничего подобного я прежде и близко не испытывал. Не от близости, не от самых искушенных забав. Черт возьми, да это в принципе ни с чем нельзя было сравнить. Я летел в пропасть, в зияющую бездну и кайфовал, уходил в реальный отрыв от слабого, едва уловимого ответа.
Ее губы такие нежные. Бархатные. Шелковые. И стоило им лишь шевельнуться под бешеным натиском моего рта, дыхание напрочь вышибало из легких. Притормозить казалось абсолютно нереальным.
Но вскоре мне пришлось остановиться.
Моя девочка уперлась ладонями в мою грудь, глухо простонала. Надавила, пытаясь оттолкнуть. Задергалась в моей хватке. А я прижал ее еще сильнее, крепче. Тут уже сработал безусловный рефлекс. Отпустить мою девочку невозможно. После стольких лет разлуки я так ею и не насытился, не попробовал по-настоящему и теперь как будто с цепи сорвался.
– Рустам, – пробормотал она прямо в мои губы. – Прекрати. Хватит. Отпусти меня. Рустам…
Я пытался, вот клянусь, я правда пытался отпустить ее, покориться этим требованиям, но вышло далеко не сразу. Я не мог от нее отлипнуть, старался, но ничего не выходило.
Ха, если бы это было так просто! Вычеркнуть из памяти, вырвать из груди. Но безнадежно. Она же проникла в плоть и кровь, текла по моим жилам.
Сам не знаю, как сумел совладать с разбушевавшимися эмоциями. Оторвался от ее губ, словно кусок мяса из самого себя выдрал.
– Аня, – выдохнул и в глазах ее потерялся, глянул и пропал. – Давай, повтори, что между нами ничего не может быть. Давай, скажи, будто чувств нет. Откажи мне опять. Забери второй шанс. Валяй. Только не молчи.
– Рустам, – пробормотала глухо. – Как же ты не понимаешь?
Ресницы затрепетали, губы задрожали. Такие распухшие, сочные, яркие. Они манили притронуться опять. Я держался из последних сил. Даже руки убрал от нее. Но все мое тело ломило от жгучей потребности быть рядом. Прижать ее крепче, сгрести в объятья.
– Я не стану отрицать очевидное, – продолжила Аня. – Чувства есть, и да, они сильны. Не важно, сколько времени прошло. Ничего не исчезло. Лишь слегка притупилось. Но да, ты прав, нельзя перечеркнуть то, что есть между нами. По многим причинам. У нас есть общий ребенок. Ты мой первый мужчина. Наша история могла сложиться совсем иначе, но былое не исправить.
– Почему? – чуть не прорычал.
– Я не смогу, Рустам, – произнесла твердо. – После всего я не смогу. Я себя знаю. Мы должны отпустить это и двигаться дальше.
– Не простила? – оскалился.
– Я приняла твой поступок, – нервно дернула плечом. – Еще тогда. Другого выхода не было. Нельзя вечно цепляться за прошлое.
– Отлично, – сжал кулаки так, что пальцы хрустнули. – И кто твое будущее? Тот белобрысый придурок? Или другие ухажеры есть? Кого ты выберешь?
– Мое будущее – это мой сын, – она улыбнулась и качнула головой. – Рустам, пойми, пожалуйста. Я не стремлюсь поскорее найти какого-то мужчину. Все сложится так, как сложится. Но даже если я останусь одна, это не значит, что мы с тобой сможем снова быть вместе.
– Выходит, я хуже одиночества? – скривился, ощущая, как кислота раздирает нутро.
– Ты каждое мое слово воспринимаешь как оскорбление.
– А как надо?
– Я думаю, нам стоит вернуться к этому разговору позже, когда мы оба успокоимся. Точнее, когда ты перестанешь все принимать в штыки.
Она отошла от меня и кивнула в сторону комнаты.
– Прошу тебя, уходи, но только через дверь.
Я не стал спорить. Она упрямая. Упертая. До абсурда. Дьявол, точно как и я. Ничего, мне просто необходим другой план. Сейчас давить не вариант, но я уже понимал, все только начинается.
Нет, Аня, я не уйду. Даже не надейся.
Я верну тебя любой ценой.
Я выдохнула только когда массивная фигура скрылась за дверью комнаты. Мои губы до сих горели от жадного поцелуя. Кожу покалывало от напряжения, а тело трясло. Я сделала правильный выбор, когда отказала Рустаму. Теперь главное придерживаться именно этого решения. Я понимала, что Каримов не признает отказы и мое “нет” для него ничего не значит. Понадобится время, чтобы донести до мужчины суть. Я больше никогда не буду принадлежать ему, никаких вторых шансов не последует. Ничего уже нельзя исправить. И пусть я
