Телевичок послушно кивал, Панкратьевой стало его жалко.
– Давайте мы с вами так договоримся, чтобы у уважаемых людей время не отнимать, – при этих словах она улыбнулась «братку», – вы сегодня прикинете свои возможности, нарисуете сроки, в которые сможете уложиться, перечислите все данные, которые вам необходимы от нашей фирмы, и все это в письменном виде отправите мне по факсу. Именно по факсу с вашей подписью и печатью. А мы, в свою очередь, откорректируем календарный план и завтра к вечеру отправим сюда, в компанию. Но учтите, сроки должны быть приемлемые!
Телевичок согласно кивнул, а Панкратьева продолжила, уже обращаясь к «братку»:
– Я понимаю, что сроки немного полетят, но должна вам сказать, что мы очень стараемся и, несмотря на теоретические разногласия с уважаемыми учеными господами, большую часть своей работы делаем. Все-таки опыт у нас очень большой, поэтому в ближайшее время уже начнем вам отправлять документацию, так что к нулевому циклу вы приступить сможете. Кроме того, наша основная движущая сила Дубов Александр Евгеньевич, хоть и поломал обе ноги, расслабиться себе не позволяет. Работой руководит по-прежнему, не снижая темпа.
Панкратьеву внезапно горячо поддержал директор самарского завода:
– Это точно! Человек обе ноги переломал, а за дело вон как болеет, а вы? – Он укоризненно посмотрел на Телевичка. – У вас все время то понос, то золотуха. Ведь не первый объект на нашем заводе делаете, так ни разу еще не было, чтоб вы сроков не сорвали. Всегда у вас кто-нибудь виноват. А вы все в белом.
Чувствовалось, что директор самарского завода испытывает к блатному Телевичку практически те же чувства, что и господин Воронин к блатному Дубову.
Заказчик все кивал, а потом вдруг предложил Панкратьевой и директору самарского завода:
– А давайте, пока девочки мои нам протокол совещания готовят, сходим к нам в кафе и перекусим слегка?
– С превеликим удовольствием! – согласилась Панкратьева.
О том, чтобы позвать с собой несчастного Телевичка, никто из присутствующих даже не подумал.
Обратно Панкратьева летела очень довольная собой. В портфеле лежал подписанный всеми присутствующими протокол совещания, который содержал в себе совершенно конкретный «ай-ай-ай» в адрес фирмы Телевичка.
«Надо же, – думала Анна Сергеевна, – никогда не знала, что мне так нравится обижать несчастных Телевичков. Удивительно, что такой мямля находится у руководства предприятием. Хотя, наверное, у руля там, скорее всего, стоит сама мохнатая лапа, а Телевичок просто двигает науку взад-вперед».
Прямо с самолета Панкратьева направилась на доклад к начальнику. Дубов несколько раз перечитывал привезенный Панкратьевой протокол и не нашел к чему придраться.
– Можешь ведь, когда захочешь! – похвалил он Панкратьеву и отпустил восвояси.
На следующий день, пользуясь отсутствием шефа в офисе, Панкратьева решила немножко выспаться и позволить себе опоздать на работу. Выспаться не удалось. Разбудил Панкратьеву звонок Наташи – секретарши Алика Зотова.
Надо сказать, что с секретаршей Зотова у Панкратьевой сложились ровно такие же замечательные отношения, которые у нее складывались со всеми секретаршами. Она общалась с Наташей запросто, с полным взаимопониманием. Наташа со знанием дела поддерживала официальную версию отсутствия между Панкратьевой и Зотовым каких-либо отношений, кроме дружеских и профессиональных. При этом всем своим видом Наташа показывала Панкратьевой, что обо всем догадывается, но будет молчать даже под пытками. Панкратьева, в свою очередь, отвечала Наташе взаимностью, как бы говоря: «Я знаю, что ты знаешь». Панкратьеву такое положение вещей устраивало. Наташа была девушка славная и не трепливая. Было бы глупо играть перед ней комедию, поэтому иногда Наташа, отступив от официальной версии, позволяла себе позвонить Панкратьевой и поинтересоваться местонахождением Зотова. Анна Сергеевна, в свою очередь, тоже иногда звонила Наташе, чтобы узнать у нее, в какой точке пространства находится Зотов и каковы его дальнейшие планы. Причем Зотову об этих отношениях Панкратьевой и Наташи знать было совершенно не обязательно.
– Анна Сергеевна! У нас Александр Васильевич пропал, – сообщила Наташа испуганным голосом. – Он с вами, случайно, на связь не выходил?
– Как пропал? Он же в Сургуте! – удивилась Панкратьева.
– В том-то и дело. Там он и пропал.
– Наташа, погоди, а в чем это выражается? – Панкратьева попыталась успокоить Наташу и направить ее в русло последовательного изложения событий.
– Анна Сергеевна! Они туда полетели с нашим техническим директором Тимофеевым, вы ж его знаете.
Тимофеева Анна Сергеевна знала, и знала хорошо. Еще по той самой первой и последней совместной работе с предприятием Зотова, когда между Панкратьевой и Зотовым действительно не было еще вообще никаких отношений. Даже профессиональных, потому что Панкратьева предпочитала общаться исключительно с Тимофеевым. Это был один из старейших работников зотовского завода, и, по мнению Панкратьевой, именно на нем вопреки всем стараниям Алика Зотова завод до сих пор еще как-то держался и, хоть и с трудом, еще отвечал по своим обязательствам. Больше всего Панкратьева боялась, что Тимофеев устанет от Алика и уйдет от него куда-нибудь в более солидное место. Зотов при всей своей уверенности в собственную гениальность и непогрешимость тем не менее все-таки понимал, что без Тимофеева его ждет крышка, и удерживал технического директора возле себя очень приличными деньгами.
Панкратьева ни минуты не сомневалась, что без Тимофеева на переговорах в Сургуте Зотову делать нечего. Зотов – это вам не Панкратьева, которая в силу своего женского обаяния и большого опыта ведения переговоров еще как-то может выкрутиться без технического специалиста под рукой. Вот как только что в Москве, например. Но это же единичный случай. И потом Панкратьева все-таки по первому своему образованию – инженер, да к тому же на своем предприятии лицо хоть и прекрасное, но второе. А первое лицо, как ни крути, обязано в продаваемом им предмете кое-чего кумекать, хотя бы терминологию соблюдать. Алик же Зотов за плечами имел биофак, который к продаваемому его предприятием оборудованию никак не прикладывался.
– Наташенька! Так это же хорошо, что они с Тимофеевым полетели. Что там у них случилось-то? – Панкратьева начала раздражаться оттого, что у Наташи надо все вытягивать, как на допросе.
– Мне Тимофеев только что позвонил в полной истерике, сказал, что уволится! – Наташа в трубке начала сморкаться, видно, тоже представляла себе все последствия увольнения Тимофеева.
