без цветов и традиционных апельсинов. Вместо радости или сочувствия в его глазах плясали огоньки ярости.
Девушка сразу узнала своего любимого, только вот слова, которые он произнес, все никак не могла понять.
Закрыв за собой дверь, Олег обрушил на слабую больную целый шквал упреков и оскорблений. Он рвал и
метал полчаса, пока она, обливаясь слезами, молча слушала. Оказалось, друзья Грабовского перестарались и, найдя пропажу, позвонили ему домой, сообщить, что любимая девушка в больнице. Трубку подняла законная
жена. Что было после этого - догадаться не сложно. Олег винил во всем Василису, и никакое ее состояние не
тревожило некогда любящего мужчину.
После разговора девушку отвезли в операционную. Потом опять была реанимация. Еще два дня кошмара.
Врачи боролись за жизнь больной против ее собственной воли, привязывали руки и ноги к кровати, чтобы не
сбивала капельницы и датчики. После выписки год на транквилизаторах и антидепрессантах. Профессор лично
выдавал ей клоназепам по полтаблетки в день, а остальное прятал. К тому времени Вика уже разбежалась с
недоумком мужем, и девочки зажили вдвоем.
Для Грабовского это был очень тяжелый год. Беременная жена, страдающая подруга, докторская
диссертация. Сам чуть не спился, но пережили.
Когда Александр закончил рассказ, Кир потянулся за еще одной сигаретой.
Большие пушистые снежинки медленно кружились в воздухе. Точно такой же снегопад встретил его в
Минске на Рождество, больше двух недель назад.
Сейчас даже простой снег виделся иначе. Все ощущалось более тонко. Появились новые запахи, звуки и
оттенки. Снежинки кружились, заслоняя звезды на небе, как будто звезды стали не важны. Только они, белые и
хрупкие, имели значение в эту ночь.
Белая пелена укутала крышу, головы и плечи двух мужчин, но никто не уходил. Огоньки от сигарет, дымок
и пар изо рта - вот и все, из чего состояла сейчас их маленькая Вселенная.
Грабовский смачно выругался и забросил окурок подальше.
- Она могла бы быть очень счастлива с тобой. Дурацкий случай, как черная кошка на дороге, ее испугал.
- Если бы я знал... - со стоном выдохнул Кир. - Хотя... Ничего бы не изменилось. Это судьба. Но почему она
не видит разницы в ситуации?
- Понимаешь ведь как, женщины, в отличие от нас, сделаны из совсем другого теста. Их сознание
функционирует сразу в таком количестве измерений, что ни один мужчина даже представить себе не может.
Вот, например, во время завтрака. Максимум, на который способен мужчина - это поесть, почитать свежую
газету и обдумать, каким маршрутом лучше ехать на работу. Женщина за тот же самый промежуток времени
умудряется покормить детей, собраться, одеться, спланировать весь день по часам и даже перекрасить ногти.
- Да, это я понимаю, но как это связано с обидой Василисы?
- Ну, так к этому я и подвожу. Когда мужчина попадает в неприятную ситуацию, он что?
- Бьет или бежит!
- Правильно! У нас эмоции четко делают свое дело. Женщина же поступает иначе: она начинает
размышлять, выискивает причину. И делает она это очень по-женски, разносторонне. В суп своих
размышлений кладет не только реальные факты, но и приобретенный ею или ее подругами опыт, родовую
память, слухи, домыслы, телевизионные истории и даже чириканье скворцов на соседнем дереве. Получается
очень странное блюдо. Ни один мужик не способен это блюдо проглотить в принципе!
- И что же в супе у Василисы было, когда она меня так лихо отшивала?
- У Васьки?.. У нее вообще бурда ядовитая! - недовольно фыркнул профессор. - Девчонка запуталась
капитально, так что ты зря там кочевряжился. Ее сейчас даже Цирком Дю Солей не проймешь.
- И что делать прикажешь?
- Ждать, мой юный падаван! Сложить ручки и тупо, терпеливо ждать.
Кир тяжело вздохнул. Да, ждать это было, конечно, гораздо лучше, чем забыть. Ждать - это шанс. Только
вот, как это делается, он не знал.
- Да не вздыхай ты так, - словно прочитав мысли Пивоварова, успокоил профессор. - Психически Васька
здорова, а эти бзики скоро пройдут. Через пару недель она уже сможет отличать черное от белого, а через
месяц-два очередь дойдет и до тебя.
- Два месяца - долго!
49
- Ой, вот только не надо мне травить байки, что ты без секса два месяца не протянешь! Когда работы по
горло, даже всплывающие в браузере фотографии голых баб раздражают.
- Об этом я как раз не волнуюсь, - махнул рукой Кир. - У меня дел скопилось на год полнейшего целибата.
Состояние подвешенное давит - вот что плохо.
- А что, в хлипкой кабинке пожарников, на высоте четвертого этажа висеть было спокойнее? Там ведь ты не
ждал, действовал.
Кир улыбнулся. В этом профессор был прав. Не всякое действие хуже бездействия.
- Так мне просто ждать? – он уточнил.
- Да. Оставить все как есть, и ждать.
- А она как?
- Выберется. Можешь мне позванивать, - Грабовский достал из-за пазухи скомканную визитку и протянул
Киру. - Только ее пока не беспокой. Время лечит.
Они еще несколько минут посидели в тишине и разошлись.
Больше обсуждать было нечего, а голова Пивоварова от ударной дозы никотина уже начинала болеть.
Глава 15. Свечи, фанфары, кольца
Часть 1.
Недели в Москве летели с ошеломительной скоростью. Кир втянулся сразу в три крупных проекта.
Несколько раз пришлось летать в Монреаль. Филя всегда терпеливо дожидался его дома и даже перестал
портить мебель и технику. По какой причине, неясно: то ли суровый выговор за лужу в кровати Василисы так
подействовал, то ли парень незаметно повзрослел. Каждый вечер хозяина встречал у порога вполне серьезный
молодой кот, провожал до умывальника, следовал в спальню и довольно сопел ночами рядышком.
Пивоваров настолько привык к наличию в его жизни этого маленького существа, что в Монреале даже не
высыпался, все пытался нащупать на кровати дорогой теплый комочек.
Грабовскому Кир звонить поначалу не решался, но ожидание сделало свое дело. Александр был рад звонку
и обрушил на собеседника такой шквал информации, большей частью не о Василисе, что всякая робость
исчезла. Постепенно общение перешло в серьезную деловую сферу, и к марту в Минске открылся один из
филиалов аутсорсинговой корпорации Пивоварова. Для этого профессору даже пришлось сократить
преподавательскую ставку в вузе. Игра стоила свеч и уж очень хорошо оплачивалась.
Так в делах, проектах, воспитании кота прошло не два месяца, а три. По донесениям, Василиса почти
полностью оправилась и вспоминала его без бранных слов. От этого сердце радовалось и рвалось в Минск.
Казалось, вот-вот образовалось окошко в череде нескончаемых «архисрочных» и «архиважных» событий, но нет. Новый форс-мажор, налоговая проверка, взбрыки иностранных партнеров смешивали карты.
Неизвестно, когда бы он вырвался, если бы не один звонок.
***
За неделю до свадьбы.
Василиса уже начинала злиться. Они обошли семь салонов свадебной моды. И это после долгих поисков и
отбраковки тех самых салонов по каталогам! Вике нравились все платья: и кокетливые мини, и длинные со
шлейфом и громоздким подъюбниками, и модные нынче римские. В каждом новом салоне процедура
примерки сопровождалась шквалом комплиментов, охов и ахов от администраторов и менеджеров, кружкой
кофе и увесистой кипой однообразных журналов.
К обеду Василиса знала наизусть, в каком каталоге, на какой странице, какое "произведение от кутюр". А от
кофе противно болел желудок. «И почему никто не додумался подавать будущим невестам и их
