Дверь вдруг открылась, и в комнату влетел Антонио. Она поспешно перевела компьютер в спящий режим и встала:
— Твой отец ушел?
— Да, к счастью.
Она смотрела, как он бросает пиджак на кровать и развязывает галстук. Нельзя быть таким красивым, подумала она. Хорошо бы ее перестало так тянуть к нему, хорошо бы тело перестало предавать ее.
— И как все прошло? — тихо спросила она.
Он странно посмотрел на нее:
— Как обычно, говорит загадками.
— А мы очень хорошо поговорили. Мне кажется, он не слишком хорошо себя чувствует.
— А что с ним?
Антонио удивленно посмотрел на нее.
— Я не знаю, он не сказал.
Антонио покачал головой:
— Он играет, Виктория, всегда играет. Не позволяй ему одурачить себя.
— Значит, когда он рассказывал мне об условии, что ты должен завести семью, чтобы он отдал тебе компанию, он врал?
Антонио перестал расстегивать рубашку и посмотрел на нее:
— Он сказал тебе об этом?
Она кивнула.
— Он не имел права! — гневно выкрикнул он.
— Почему? Это неправда?
— Правда…
— Тогда, наверное, потому, что это не мое дело, да? — перебила она, вспомнив, как он однажды сказал ей это.
Он прищурился:
— Нет, потому что не он должен был сказать тебе. Я сказал, что он играет, пытается создать трудности, заставить людей думать в нужном ему ключе.
Она пожала плечами:
— Так или иначе, теперь твоя драгоценная компания принадлежит тебе, и это все, что имеет значение.
Все, что имеет значение? Антонио посмотрел на нее, пытаясь собраться с мыслями. Раньше он определенно так думал, но теперь был не уверен, и ему не нравилось это чувство.
— Я смотрела расписание рейсов до Австралии.
— Ты время зря не теряла!
— А чего еще ты ждал? — Она заставила себя пожать плечами. — Теперь, когда ты получил что хотел, наш договор может быть расторгнут, так?
Она ждала его ответа с отчаянно колотящимся сердцем. Несколько мгновений Антонио задумчиво молчал.
— Похоже на то, — медленно сказал он наконец.
Это причинило ей боль. Каким-то чудом ей удалось сохранить достоинство.
— Я нашла подходящий рейс, сегодня вечером. — Она с трудом сглотнула, желая, чтобы он попросил ее не улетать, сказал, что не может жить без нее, чтобы все снова стало хорошо.
— Сегодня?
В его голосе ей послышался шок, и у нее зародилась слабая надежда.
— Да, самый ранний, который я смогла найти. Летит через Рим.
— Не думаю, что это хорошая идея, — твердо сказал он. — К тому же тебе совсем не обязательно уезжать так стремительно.
— Да? — Она подняла на него взгляд. — Почему?
Только так она могла узнать, что он чувствует к ней, не спрашивая прямо. Воцарилось молчание. На секунду ей показалось, что он подойдет и обнимет ее. Его взгляд, казалось, пронизывал ее насквозь.
— Все идет хорошо… — Он пожал плечами. — Я думаю, мы можем еще какое-то время пожить так.
И это все, что он может сказать? Ей казалось, что она заслуживает большего.
— Не думаю, что это хорошая идея, Антонио, — сказала она дрожащим голосом. — На следующей неделе открывается мой ресторан, я хочу присутствовать при этом.
Она начала отворачиваться, но он схватил ее за руку и удержал:
— Персонал сам справится. Тебе не обязательно быть там.
Его прикосновение причинило почти физическую боль. Ей хотелось прижаться к нему и сказать, что она останется с ним и примет любое проявление привязанности, какое он сможет дать ей.
— Нам ведь было хорошо, правда? Зачем обрывать все так резко? — хрипло спросил он.
Их взгляды встретились. Согласиться было так просто, и она так этого хотела… Но потом она вспомнила о Натане, о том, как загораются его глаза каждый раз, когда он видит Антонио, как он смотрит на него, как бежит к нему. Чем дольше они останутся здесь, тем сильнее ее сын будет привязываться к Антонио. Это было нечестно, Натан — ее главная забота. Пока он достаточно мал, чтобы сравнительно быстро забыть Антонио. Чем старше он будет становиться, тем труднее ему придется.
— Да, нам было хорошо, но мне этого недостаточно, Антонио. У меня ребенок. Я должна думать о его будущем.
Он нахмурился и отпустил ее руку:
— Ты знаешь, что я ничего не могу обещать тебе, Виктория…
— Я знаю. — Она отвернулась и проглотила горький ком в горле. — И мне надо домой, Антонио.
Виктория пробиралась сквозь толпу, наполнявшую ресторан, и ее то и дело останавливали и поздравляли. Еда была первоклассной, обстановка — идеальной.
— Мы это сделали, — восторженно сказал шеф-повар Берни, когда она вошла в кухню. — Вытянули. Первый вечер после открытия, и уже такой ажиотаж и признание!
— Давай не будем задаваться, Берни, — осторожно сказала она. — Это только первый вечер.
— Нет, ты не понимаешь. — Он схватил ее за руку и подвел к двери. — Видишь того человека за столиком у окна? Это Пол Скотт, один из самых уважаемых ресторанных критиков. И он только что позвал меня и сказал, что ему все нравится и он напишет о нас в завтрашнем выпуске «Дейли джорнал».
— Правда?
Виктория посмотрела на повара огромными глазами, и он рассмеялся.
— Да! Это полнейший успех!
Она улыбнулась. Она должна была быть крайне взволнована, но почему-то не была. Она постаралась вложить в голос побольше энтузиазма:
— Я отлучусь только на секунду: проверю, как там няня справляется с Натаном.
— Не торопись. Народу уже не так много, мы справимся.
— Спасибо, Берни.
Она поднялась к себе. Теплый вечер благотворно повлиял на ее встрепанные чувства, и некоторое время она просто стояла и смотрела на свой ресторан. Она видела свет свечей на столах, слышала музыку, которую играл квартет, нанятый ею на этот вечер. Это был Пуччини, и она вдруг вспомнила ночь в Венеции, когда Антонио поцеловал ее.
Надо было велеть им играть что-нибудь другое. Она так старалась не думать об Антонио!
Вдалеке поблескивала вода бухты, над ней нависал мягкий темный бархат неба, и Виктория сердито моргнула. Она не будет плакать. Он того не стоит, к тому же она рискует потерять линзы. Теплый ветер зашелестел листвой бугенвиллеи и жасмина, растущих на террасе, где они с Натаном завтракали. Она набрала полную грудь ароматного воздуха и взяла себя в руки.
Она должна быть счастлива, что ее ресторан так успешен, что она теперь независимая женщина. Конечно, деньги на все это дал Антонио, но так он заплатил за то, что выгнал ее с предыдущего насиженного места, и она все равно рано или поздно вернет ему эти деньги. Она не хотела быть ему обязанной. Он был не нужен ни ей, ни Натану.
